— Узнаю прежнего Карло! Что-то будет!
Шаманщик Карло берется за старое и создает Буратино
Давно уже Шаманщик Карло написал удивительную программу генетического морфинга. Но еще ни разу не использовалась она, потому что для этого необходима была совершенно необычная макроматрица.
И вот сейчас Карло сидел за пультом, перед огромным голографическим экраном. На нем трехмерными образами лениво кувыркались разлохмаченные участки РНК. Предстояло сшить их в тройную, как у всех дроидов, спираль. Третья спираль компенсировала ошибки транскрипции, выключала мутагенез и обеспечивала дроида практическим бессмертием. Полено было помещено в автоклав, и к автоклаву уже присосались шарообразные емкости с нуклеотидным киселем. В одной из них находился кисель с хромосомным набором итальянской сосны и льна. Из этого растительного материала и предстояло Шаманщику скроить третью, «бессмертную» цепочку. Вернее, кроили нанороботы, своими наноножами и наносваркой нарезая и подклеивая нужные участки ДНК в каждом ядре каждой клетки макроматрицы. Долгий труд, а ведь предстояло еще отдельно кроить митохондриальную ДНК. Получившийся андроид — именно андроид, Карло не сомневался, что очередное произведение его рук окажется ничем не отличимо от человека — будет разве что обладать смешанным растительно-животным обменом веществ. Но это пойдет ему только на пользу.
«Как бы мне его назвать? — раздумывал Карло, подклеивая очередной ген к растущей цепочке. — Назову-ка я его Буратино. Это имя принесет мне счастье. Я знал одно счастливое семейство — всех их звали Буратино: отец — Буратино, мать — Буратино, дети — тоже Буратино… Все они жили весело и беспечно».
Так трудился Карло много дней и ночей. И еще много дней дозревал в автоклаве перепрошитый андроид. Шло перерождение клеток согласно новым кодирующим последовательностям, заложенным в клеточные ядра.
Однажды утром, условным утром, ибо в подземелье, да и во всем остальном Городе, не было ни дней, ни ночей, Карло зашел в лабораторию. Наконец-то на приборной панели автоклава все индикаторы отблескивали приятным зеленым цветом, а энцефалограф рисовал уверенные альфа-ритмы. Буратино крепко спал.
«Что ж, пора взглянуть на мое творение», — подумал Шаманщик и дал команду на разгерметизацию.
В нейлоновом ложе покоился Буратино — на вид юноша пятнадцати лет по стандарту-21. Внешностью он больше ничем не напоминал «полено». И это обрадовало Карло. Ведь обычные дроиды все же сохраняли едва уловимое сходство с макроматрицей.
Здесь же ничего подобного. Веснушки исчезли напрочь, телосложение сделалось атлетическим, кожа — безукоризненно-белой, а нос приобрел сильно вытянутую форму. Пожалуй, даже чересчур вытянутую, ведь андроида ожидал эксперимент по социальной адаптации. С такой приметой трудновато будет парню не выделяться среди людей.
«Сделаю-ка я ему пластику», — решил Шаманщик.
Но только он подступил со скальпелем к спящему андроиду, как глаза у того широко распахнулись. Срывающимся юношеским баском Буратино произнес, изумленно глядя на скальпель:
— Превед, хомячок! Че за девайс?
Сел и принялся ощупывать себя. Добрался до носа, пробормотал «а что, фича».
Карло в замешательстве сунул скальпель в нагрудный карман.
— Доброе утро, Буратино, — наконец нашелся он с ответом.
— Убиццо об стену веником, — прокомментировало творение. — Ты кто вообще по жизни?
— Вообще, я твой создатель, — сообщил Карло.
— Ламер ты галимый. С носом вон налажал. Пойду проветрюся по реалу.
Он вскочил, отпихнул старого генетика и двинул к шлюзу.
— Постой, Буратино! Проветриться — это непременно, но осталась последняя операция!
— Нос юзать не дам! — отрезал Буратино, выкручивая вентиль гермозамка.
Карло бросился в каморку, схватил с полки станнер — придется обездвиживать — и устремился следом.
Голый Буратино вприпрыжку мчался тоннелем прямо в сторону Камина.
— Держите его! — вопил Карло, на бегу размахивая станнером. — Держите!
Когда до лестницы, ведущей на верхние уровни, оставалось совсем рукой подать, перед Буратино вдруг возник кибернетический мусорщик. Его чуткие рецепторы провели экспресс-анализ источаемых дроидом феромонов. В базе данных дроид с таким спектром не числился, а значит, подлежал немедленной утилизации.
Шестью руками-захватами схватил он Буратино и со всей непреклонностью механизма поволок к инвертору.
К несчастью, Карло не имел при себе ни одного чипа дистанционного управления киберами. Оставалось надеяться на голосовое управление.
— Стоять, безмозглая железяка! — страшным голосом рявкнул он и продублировал понятным машинам голосовым кодом, которому его научил сокамерник-кибернетик: — Крекс-фекс-пекс! — что означало команду «замереть в текущей позиции».
Кибер сделал еще несколько шагов по инерции, не в силах мгновенно остановить свою массивную ракоподобную тушу. Буратино сучил ногами, удерживаемый мощными захватами прямо над приемным лотком инвертора. Кровавый отблеск плазмы трепетал на его удивительном носу. Карло даже померещилось, что нос уже загорелся.
— Фекс-бекс! — робот послушно попятился. — Крекс!
Тут Карло сообразил, что он не помнит остальных команд.
— Я сейчас вернусь, малыш Буратино, — сказал он и пошел за чипом.
Буратино разговаривает с киберсверчком, обнаруживает таинственное подземелье и получает от Карло настоящие человеческие документы.
После случая с уборщиком Карло не решался оставлять Буратино одного. Он поправил ему биохимию, чтобы автоматы не умели больше различить в нем дроида, и провел три сеанса мнемопластики. В голову Буратино были закачаны все мыслимые сведения из разнообразных наук, искусств, базы данных всевозможного назначения.
Но, когда наступило время выправить творению Шаманщика документы — настоящие человеческие документы, пришлось оставить Буратино одного. Уже верно оценивая его задатки, Карло установил в шлюзовой дактилозамок.
— Я скоро вернусь, — сообщил он андроиду, с аппетитом поглощавшему луковицу тюльпана, только что выковырянную с оранжерейной цветочной грядки у водопада.
Растущий организм постоянно требовал пищи, но бурно отторгал животные белки, даже синтезированные, а запаса растительных у Карло оказалось мало. Андроид прикончил их за три дня.
— Вали, ботаник, — пробормотал он, не прекращая грызть луковицу.
Оставшись в одиночестве, Буратино стал искать, чего бы такого предпринять, и, не найдя, принялся слоняться туда-сюда, время от времени возвращаясь к оранжерее за очередной луковицей тюльпана.
Наконец внимание его привлек скрежещущий звук:
— Кри-кри-крри!
Это трещал уборщик-сверчок.
