– Значит так. Пишем: «Сейчас ваши компьютеры отключатся. Тогда, думаю, поверите».
Он набрал озвученную фразу и клацнул кнопкой «мышки».
– Подождем.
– Ага, щас, все равно не поверят. Я этих умников знаю.
– Откуда ты все знаешь, дорогая? – ответил Артем.
– Знаю и все. По голове их надо, по голове.
– Этих бесполезно. Ну, так, уважаемый, – обратился Артем к Шайбе. – Кличку свою забудь. Как тебя звать?
– Константином Кирилловичем.
– А его?
– Клопом.
– Нет, давай без кличек.
– А хрен его знает.
– Я Иван Иванович, – поднимаясь на ноги, заговорил Клоп.
– Знаем, какой ты Иван Иванович. Ты – Анатолий Борисович. И фамилия твоя Канарейкин, – насмешливо произнесла Светлана. – Видишь, Темчик, я все знаю.
– Ну, это-то ты просто не можешь не знать, я информацию вкладываю в твою чудную голову.
– Нет, я мысли читаю.
– Ну, пускай – читаешь, – беззаботной махнул рукой Артем. – О, наши уже снова включились, – кивнул он на дисплей.
– Да? Интересно. Фу-у… Ругаться нехорошо. Дай-ка я им напишу.
– Пиши. Так, ребята…
– Что, чатитесь? – нехорошо улыбнулся Клоп.
– Да вот занимаемся. Пара докторов наук утверждают, что ни бога, ни черта, ни даже инопланетян не существует. Я им их домашние компьютеры поотключал, на пару минут – так пишут, что это случайность, флуктуация. Я тебе, Анатолий Борисович, скажу, что из всех дураков самые дурные – ученые, а из них профессора и академики. Поэтому я и вожусь, как говорит моя нимфа, с разной швалью.
Шайба преданно улыбнулся и брякнул:
– Ну, конечно, чем больше в армии дубов – тем крепче наша оборона.
– Еще остряк нашелся, – скривила губы Светлана.
– Давайте, ребята, разберемся с вами, – заговорил Артем деловито. – Ты, Константин Кириллович, уже решил служить добру от чистого сердца, бескорыстно…
Шайба бухнулся на колени и истово закивал.
– …поэтому причислен к друзьям. Ступай, тебе укажут место ночлега, а завтра будет тебе и первое задание. А ты, Анатолий Борисович, как существо, не восприимчивое к великой силе добра, можешь выбирать: стать сотрудником и работать на дело добра за деньги, потому что деньги ты очень любишь, или стать слугой.
– Это мне не нужно.
– Нет, я просто рассказываю твои перспективы. Есть такие, что готовы быть слугами. На всем готовом, голова ни за что не болит и ответственности никакой. Немножко мозгов им, конечно, убавить приходится для их же блага. Никогда не замечал, как по-детски трогательны и простодушны дебилы и дауны?
– Эта…
– Так, значит, что решил?
– А других раскладов что, нет?
– Других нет, извиняй.
– Круто это ты. Ты что же, никого, выходит, не боишься?
– А кого мне бояться? Вот завтра ко мне пожалуют все городские начальники. Будут присягу принимать. Думаю, в качестве друзей. Такие, как ты, кто сам по себе, в начальники не выбиваются. В начальники выходят такие, которые хотят всей душой иметь начальника над собой и служить ему. Ну?
– Тогда за деньги. А что нужно будет делать?
– А что раньше делал. Только во имя добра и без крови.
– Это душить или травить? – блеснул смекалкой Клоп. – Или как?
– Будешь ей служить, – Артем кивнул на Светлану. – Как он тебе?
– Ничего мужчинка. Что-то такое в нем даже есть. Юморной такой. Ты и с женщинами такой заводной, Клопчик?
Клоп приосанился и, осклабившись, заправил в брюки выбившуюся майку.
– Будешь у меня стрелять. Я ужас как стрельбу люблю. Все эти твои чудеса, Артемчик, меня так утомляют…
– Ну вот, обо всем поговорили. Если у Светы к тебе нет задания, можешь идти.
– Куда?
– Домой.
– Иди-иди, Клопчик, – ласково разрешила Светлана. – Я тебя не обижу. Миллиона не дам, потому что от миллиона у тебя крыша съедет. Захочешь сдрыснуть, а этого нельзя. К нам идут пожизненно.
– Ну, это я понял. А Спелому что я скажу?
– Да не бери в голову. Ты теперь работаешь на меня, понял? И чтобы я больше про этого ублюдка Спелого не слышала. Понял?.
– Светик, завтра он у твоих ног ползать будет, – улыбнулся Артем.
– Очень надо, – фыркнула Светлана. – Я не забыла, что он про меня тогда думал и зачем этих прислал. Знаешь что, Клопчик. Домой ты успеешь. Оружие, вижу, при тебе. Так иди прямо сейчас и убей. Дам я тебе за это… – Она задумалась. – Хочешь, «Мерседес»? Трехсотый, как у поп-звезд?
– Это дело. Спелый, он мудак.
– Я сказала, – звякнул металл в ее голосе. – Спелого при мне не упоминать. Это я могу, но не ты.
Она с ожесточением выдернула окурок из мундштука и раздавила в золотой пепельнице, которую Клоп давно уже поедал нехорошим взглядом. Пепельница была сделана в форме морской раковины и имела внушительный размер и, очевидно, вес. Светлана взяла себя в руки и, подняв пепельницу, протянула ее Клопу.
– Держи цацку. Это как задаток. Знай мою щедрость, Клопик.
– И эта, – принимая вожделенное, продолжал торги Клоп, – от ментов какая крыша будет?
– Не твоего ума дело, дурачок. Светка своих не сдает. Обо всем уже позабочено. Вот, Артемчик уже все порешал. Завтра и ментура, и прокуратура здесь будет нам пятки лизать.
– Света, – сделал замечание Артем, – не пятки лизать, а принимать присягу добру. Сперва покаются в грехах. Потом очистятся.
– Ну, я-то могу по-своему тащиться? Я же здесь не как все? Блин.
– Ты, дорогая, можешь все. Даже то, чего мне нельзя.
При этих словах Клоп шевельнул бровями. На лице отпечаталась сосредоточенная работа мысли. Потом он широко залыбился и сказал:
– Ну ладно, хозяйка, я все понял. Не волнуйся, значит, все будет сделано как в Голливуде.
– Да? – оживилась вдруг Светлана. – А ну, бери камеру. – Она ткнула мундштуком в угол, где на маленьком трюмо, почти целиком заключенном в серебро, лежали два фотоаппарата и кинокамера. – Все засними. Дашь потом заценить. Ясно?
– А ты мне нравишься, хозяйка, – еще шире заулыбался Клоп.
Светлана с цепким каким-то интересом посмотрела на него и сказала:
– Ну, ладно. Разрешаю тебе такой тон. Пускай будет прикольно. Целуй ручку.
Она жеманно протянула руку.
Клоп зачем-то отер рукавом губы, крякнул, густо покраснел и сказал:
– Я лучше пойду.
– Нет, не пойде-ешь, – слащаво протянула Светлана.
