Тем более это выглядело полной дичью, что все они работали в солидных местах и зарабатывали по прикидкам Перетятькина в месяц не менее тысячи долларов чистыми.
Директор отложил трудовую и спросил:
– Скажите-ка, дружок, а вот фамилия Чичиков вам не знакома ли?
– Такого не знаю. Не пересекались. Да вы меня хоть куда определите.
– Ага. Уборщиком, сантехником, – перебил Перетятькин.
– Как вы догадались? – удивился посетитель Стукалин. – Мне очень надо у вас работать. Очень. Унитазы чистить готов.
«Как же выяснить у него причину этого желания? Отчего их всех сюда как магнитом тянет?» – думал Перетятькин.
– Если вы изложите внятные и разумные причины, зачем это вам так надо – возьму. Лаборантом.
Скелетик на миг остановил свое неутомимое движение и хлопнул в костлявые ладоши. Перетятькин ощутил, как у него поднимаются волосы дыбом. Не от страха, а просто поднимаются, наверное, от хлопка скелетика. «Эти скелетообразные паразиты не такие идиоты, как обычные, – отметил Перетятькин, – те реагируют лишь на эмоции хозяина. А этот на мои слова, на информацию».
– Слово даю, что возьму, если…
Скелетик встал на голову и пощелкал ступнями одна о другую.
«Цирк какой-то», – с раздражением подумал Перетятькин.
– Итак, – продолжал он, – излагайте. Я слушаю.
– Хочу принести пользу! – твердо, не без блеска в глазах сообщил Стукалин.
– Уже лучше. И какую именно пользу вы намерены принести и кому, позвольте вас спросить?
– Себе! – так же твердо ответствовал посетитель.
Директор заскучал.
Посетитель, похоже, сказал все, что хотел, и теперь молча поедал Перетятькина преданным взглядом. Скелетик посверкивал на директора из глазниц своих красноватыми искорками, пушистыми фонтанчиками искр. Словно был уверен, что дело уже сделано.
– Ну раз вы отвечать по существу не желаете… – начал было директор, собираясь отшить и этого просителя, как внезапный спазм сковал горло. – Эк…эк… э-э…
– Беру! – кое-как вытолкнул он из себя.
И горло вмиг отпустило.
Перетятькин торопливо вобрал воздуху и, стараясь не закрывать глаз, которые от омерзения хотелось закрыть, нажал кнопу селектора:
– Отдел кадров? Людмила Ивановна. Сейчас к вам подойдет… – он раскрыл трудовую книжку. – Стукалин. Оформляйте его лаборантом на кафедру алгоритмизации.
Посетитель преображался на глазах. Ничтожный, никчемный человечишко исчез без следа. Собачий взгляд сменился озабоченно деловым, плечи развернулись, осанка выпрямилась. Семен Игнатьевич не торопясь поднялся, не торопясь взял со стола паспорт и трудовую книжку, после чего официальным, с искусственными нотками уважения произнес:
– Спасибо вам, господин Перетятькин. Большое вам человеческое спасибо. Ей-богу – Перетятькину показалось, что в глазах собеседника мелькнула насмешка такой же красноватой искрой, как и в глазницах скелетика, – вы приняли правильное решение. До свидания.
«Учить меня будешь», – подумал директор, ослабляя узел галстука. И словно в ответ на мысленное «учить будешь» скелетик угрожающе помахал указательным пальцем.
Перетятькин проводил нехорошим взглядом нового сотрудника и нажал клавишу селектора, на этот раз вызывая секретаршу.
– Наталья Васильевна, сегодня посетителей я больше не принимаю.
– Нестор Анатольевич! Тут такое творится! Их тут уже целая сотня! Может, это какая-то провокация? Может, надо вызывать милицию?
– Вызывайте, – распорядился Перетятькин.
А сам заперся в кабинете.
Ровно без пяти минут три Перетятькин припарковался на стоянке ресторана «У «Титаника». У входа в ресторан Нестора Анатольевича остановил надменный молодой человек, – значит, Хозяин уже прибыл.
– У нас спецобслуживание, – сообщил охранник.
– Я Перетятькин, мне назначено.
– Одну минуту.
Охранник связался с кем-то по сотовому. Обернувшись к директору, спросил:
– Документы у вас при себе?
Перетятькин торопливо полез в борсетку, вытащил паспорт. Молодой человек лениво перелистал страницы, окинул директора насмешливым взглядом.
– Значит, Перетятькин? Ха-ха. Ну, иди, Перетятькин.
– А документ? – нерешительно спросил Нестор Анатольевич.
– Здесь побудет, – охранник сунул паспорт в карман и небрежно по нему похлопал.
Нестор Анатольевич лишь вздохнул.
В «Титанике» было прохладно, огромный зал, стилизованный под кают-компанию океанического лайнера, был совершенно пуст. Еще один молодой человек, похожий как брат-близнец на охраняющего вход и такой же надменный лицом, сделал приглашающий жест в сторону лестницы, ведущей в «капитанскую рубку».
У гермодвери с океанской водой директора обыскали и только после этого допустили в «вип-сектор».
Хозяин с мрачным видом ковырял вилкой в супнице, доверху заполненной бледно-розовыми шейками омаров. Нестор Анатольевич застыл в растерянности. До этого ему приходилось общаться с Хозяином только по телефону.
Он смотрел на уголок для курения – кожаные диванчики, столик с массивной хрустальной пепельницей; над столиком нависала, сверкая хромом, вытяжка. Смотрел Перетятькин на морские карты на стенах, на развешанные там же кортики и абордажные сабли, на стоявший в углу глобус в половину человеческого роста, а рядом с глобусом – секстант и астролябия. На старинный книжный шкаф, заполненный старинными же книгами в кожаных переплетах. Смотрел на потолок с фальшивыми балками и смотрел на шейки омаров и ковыряющую их вилку. Только на Хозяина боялся посмотреть: не хотел Перетятькин видеть хозяйского паразита. Отчего-то опасался директор ИПК, что такое знание сильно осложнит ему жизнь.
Александр Владимирович неспешно смерил директора цепким холодным взглядом, слегка усмехнулся и сказал:
– Ну что же ты, Нестор Анатольевич? Садись. Поговорим о делах.
Перетятькин пододвинул стул и аккуратно уселся.
– Что это ты в глаза не смотришь? – спросил Хозяин. – Боишься? Угощайся. – Хозяин кивнул на салатницы и большое блюдо с молочным поросенком. – Специально для тебя готовили.
Нестор Анатольевич несколько воодушевился. Заложил за ворот крахмальную салфетку, придвинул чистую тарелку, вооружился ножом и вилкой. И только было взялся за салатницу, как Хозяин поинтересовался:
– Разобрался с вопросом?
– Вы о Чичикове?
– Ты отвечай, когда тебя спрашивают, – с ленцой в голосе перебил Александр Владимирович. – Мы не евреи, вопросом на вопрос не отвечаем.
– Я понял, Александр Владимирович.
Перетятькин отставил салатницу, так ничего из нее и не набрав. Едва справившись с волной негодования – «кто он такой, чтобы унижать меня, доктора технических наук, лауреата госпремии, без пяти минут членкора? я крупный ученый, а не какая-нибудь сявка из охраны», – Перетятькин набрал в легкие воздуха и хорошо поставленным голосом, без тени эмоций, словно на институтском семинаре, принялся излагать:
