– Как это некуда? – пришла очередь удивляться Жеке. – А домой?
– Домой нельзя, – грустно прошептал Артем. – Ведь это не мой дом. А где мой дом – я не знаю. Мне надо думать. Много думать. Мир так изменился. И все из-за вашего магнита.
Артем развернулся и пошел по лестнице.
– Ты что-нибудь понял? – спросил Перетятькин.
– Понял, что он все понял. Но его логика – это не наша логика. Не скажу, что тронулся рассудком, но мыслит как-то не так. Ты что-то заметил в его паразите?
– Если бы заметил. И зачем я его будил? – в сердцах бросил директор, забыв, что не будить собирался, а умерщвлять этого самого паразита. А тот теперь смотрит проникновенным, чуть ли не взыскующим взглядом, как будто он, Перетятькин, лично в чем-то перед ним виноват. – В общем… Евгений, я сейчас уезжаю, у меня запланирована встреча. А ты действуй по обстановке… Да, что ты там о магните говорил?
– Да так, – махнул рукой Жека. – Разберусь.
– Вот и разбирайся.
Перетятькин отправился в гостиницу «Гранд-Централ», а Жека решил побеседовать с гуру Федором.
Федор с Артемом сидели в холле на небольшом диванчике. Перед диванчиком имелся столик со свежими газетами и глянцевыми журналами, предназначавшимися для серьезных клиентов «больнички».
Жека подошел и прислушался, о чем ведут беседу эти двое ненормальных. Говорили они о ком-то, кого сегодня поразит молния.
– Человек просто так не погибает, – говорил Артем.
– Вестимо дело. Молния шельму метит! – согласно кивал гуру Федор. – А шельма знатная, – гуру хитро покосился на Жеку. – Ты, сынок, небось, не знаешь всего зла мира. Мир этот меня отверг. Пускай я мелок и ничтожен. Пускай судьба швырнула меня на помойку. Здесь нет моей обиды. Потому как зло это одно на всех. Оно слепое. А вот то, что меня взяли под белы ручки, да в машину свою дьявольскую сунули, чтобы я в ней издох, как цуцик – гуру на минутку забылся и не вспомнил, что в «машину» он в общем-то забрался сам, – вот это нехорошо, это порицаемо мною. Оттого и молнии случаются. Всякой чаше есть свой предел.
– Зло не слепое, Федор. Да, может быть, и зла никакого нет. Может, заблуждаются люди. Должна быть в каждой груди искра добра, но некому эту искру раздуть.
– Эво как, сынок. Душевничаешь… А они без искры ходят, пустые, как бутылки. – В бомжевском прошлом гуру Федора бутылки обычно бывали пустыми. – Что их жалеть?
– В жалости есть своя тайна.
– Ну-ка, поведай дедушке Федору, какая…
Жека сплюнул в сердцах. И не дослушав, что же такого поведает Артем насчет жалости, отправился за медбратками в ординаторскую. Он надумал поработать с магнитом, использовав томившуюся в жмуровне девушку. По его прикидкам, та уже должна была отойти от наркотиков, которыми он ее вчера накачал. Однако девушка не стала ждать, когда о ней вспомнят. Снизу, из подвала, донесся звук частых ударов: Светлана что есть силы колотила в двери жмуровни.
– Эй, неандертальцы! – крикнул Жека. – А ну, бегом сюда.
Из ординаторской, словно двое из ларца, выскочили Рыжий с Бесом. Жека окинул их скептическим взглядом – санитары смотрелись как-то пришибленно, без обычного своего самодовольства.
– Цыца очухалась, – услыхав удары, откомментировал Рыжий.
– Еще захотела, – улыбнулся плотоядно Бес.
Жека недовольно нахмурился.
– Трогали ее?
– Так самую малость, начальник, – скосил глазки Бес.
– Она ж не отказывалась, – поддержал его товарищ.
– Вот ублюдки. Я им девочек по сто баксов привожу. Как бы вас наказать, а, господа австралопитеки?
Медбратки преданно ели его глазами.
– Или в руки правосудия вас предать? – как бы в задумчивости обронил Жека.
– Мы исправимся, начальник.
– Все будет чики-чики!
Снизу уже доносился визг.
– Пошли. Я вас научу с женским полом обращаться, гомункулы.
Когда двери жмуровни открылись, оттуда выскочила разъяренная Светлана и с матюками вцепилась в лицо Рыжего.
– Ты шо, сука, – отпрянул тот, занося руку для удара.
– Тихо, барышня, – негромко произнес Жека. – Вы зачем шумите?
Светлана мгновенно умолкла, будто налетела на стену. И несколько мгновений молча хлопала глазами.
– А может, девушке в туалет нужно, – уже недовольно-кокетливым голосом произнесла она. – Шо мне тут, уссаться в вашей казарме?
– Сейчас отведут, – ответил Жека.
– А шо, я в тюрьме?
Она шарила взглядом по стенам, заглянула снова в жмуровню, в тесную комнату, в которой, кроме железной койки с фиксаторами да лампы под потолком, ничего не было. В тюремной камере более дорогая обстановка. Скажем, в районном КПЗ, где ей доводилось бывать, имелись двухярусные шконки с одеялами и подушками. Здесь даже дверь без окошка. Нет, это не тюряга. Это хуже. И как только Бес взял ее за локоток, она что было голоса завизжала, вырвалась и побежала по коридору. Не сделав и двух шагов, свалилась на пол.
– Все, берите ее и в магнит, – распорядился Жека.
– Козлы! Суки вонючие! Пидоры! – орала Светлана, пока двое медбратков несли ее в лабораторию.
Она болтала в воздухе ногами, пытаясь извернуться, чтобы вцепиться зубами в руку Рыжего, который ей почему-то особенно не понравился.
– Видал, – мотнул головой Бес, – если б вчера отямилась, она б тебе яйца отгрызла.
– Не боись, они стальные, – успокоил его Рыжий.
В лаборатории Жека снова успокоил Светлану гипнозом, и санитары уже без особого труда разместили ее на столе.
Жека, как и собирался, проверил на ней действие предельной мощности магнита. Светлана должна была сперва вспыхнуть радужными огнями, всполохами, а потом отбросить коньки и светиться мертвенным голубым мерцанием. Попутно должны были наблюдаться мышечные реакции при полном отсутствии сердцебиения. Но ничего подобного не происходило. Более того, подопытная вдруг начала хихикать и делать попытки слезть со стола. Оказывается, ее ушам было щекотно, да волосы на голове шевелились.
Жека понизил мощность, погрузил подопытную в глубокий транс и внушил большую страсть к душеспасительным наставлениям. Истек методически выверенный промежуток времени, и Жека разбудил Светлану.
– Ну? Что ощущаешь? Какие желания?
– Ссать хочу, – угрюмо сообщила девица.
– А кроме этого?
– Курить. И жрать. И морду твою паскудную не видеть. – Она подумала и добавила: – Урод.
«Караул, – флегматично подумал Жека. – Кажется, нашему предприятию наступил каюк».
– Отведите ее в туалет и дайте сигарету, – брезгливо бросил он своим вурдалакам и поспешил из подвала.
