Книга Двойники, страница 85. Автор книги Ярослав Веров

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Двойники»

Cтраница 85

— Мне тоже. Ну-с, что собираешься предпринять?

— Хрен им в зубы, не дождутся. Да я… Знаешь, как я в Северном Гоби деревню табгачей откопал?

— Ты рассказывал, что профессор Спиридонов-Джунгарский откопал…

— Он саперную лопатку в руках едва ли раз в жизни держал. В экспедиции из палатки выходил только чтоб помочиться под палящим солнцем восточного полушария. Было же так. Вика, лаборантка, в окрестностях лагеря обнаружила каменный столб, мы до нее, конечно, видели, но ноль внимания. А тут прикинули — старый столб, видимо, хунны поставили. Начали копать, а я утречком подумал на свежую голову — зачем кочевнику столбы ставить посреди поля, ну и пошел к ближайшему холму. Пару раз копнул — вот она, деревня.

— Стало быть, деревня. И стало быть, у кочевников.

— Это оказались не хунны, а табгачи времен китаизации. Ну, Спиридонов-Джунгарский приглашает меня в командирскую палатку и подступает с намеками, мол, он — начальник экспедиции и, соответственно, главный соавтор. Я не удержался и выложил всё. А чего мне? Хочешь стать первооткапывателем, изволь, стань им, но баш на баш. Я тебе первооткрывательство, а ты мне меч из кургана и боевой доспех воина. И берешь меня в следующую экспедицию.

— И ты, боец табгачский, наивно полагаешь, что Харрону твоя поперечность как-то воспрепятствует?

— Нет, зачем. Это как идешь по пустыне с флагом. Долго идешь. А потом появляется некто и говорит — брось флаг, а я тебе попить дам, мучаешься, небось, от жажды. А я ему — иди в жопу, парень, флаг не брошу и пить не хочу. И вообще я в пустыне не для того, чтоб попить выпрашивать. Да этот и не поймет ничего. Но подумает — ну как для него польза какая от этого флага. И будет присматриваться. Мне же только и надо, чтоб не трогали, в мои корыстные интересы не лезли, да еще и деньги платили за это.

— Мысли, признаться, не понял. Сожрут тебя, Тимоха.

— Не волнуйся. В поперечных мозгах выход из любой ситуации имеется, и не один…

— Счастливый ты человек, Тим, ничем тебя из образа степного гамлета не вышибешь.

— Да я в понедельник, может, с мечом приду!

— А боевой доспех?

— А доспех…

— Понятно. Вот что, Тим, ты завтра сюда не иди. Затворись дома и никому не открывай.


Весь этот день в институтских коридорах было необыкновенно тихо. Напуганные сотрудники тихо сидели по рабочим местам. Некоторое движение наблюдалось лишь у туалетов.

Всего два события произошло: утренняя, не увенчавшаяся успехом, попытка Тыщенко с соратниками прорваться на крестный ход; да ближе к вечеру мимо лаборатории Голубцова пронесло немногочисленный поток народу — эвакуировали остатки населения пятого этажа, видимо, размыло последние уцелевшие комнаты.

Окончание рабочего дня было ознаменовано воем сирен спецоповещения. Топот, лязг замков запираемых помещений. У лифтов образовались значительные скопления сотрудников. Все дружно рвались на свободу, и каждый, похоже, боялся остаться последним, оказаться в одиночестве среди некогда милых научному сердцу стен.

Постепенно в просторном вестибюле проходной, у вертушки, собралась толпа. Офицер госбезопасности с приданным ему подразделением в количестве десяти крепких угрюмых бойцов в лихо заломленных беретах организовал процедуру проверки. Рядом с выходом была смонтирована сварная конструкция, к ней крепилось большое зеркало, наподобие употребляемых в примерочных солидных питерских супермаркетов. Всякого сотрудника, пропущенного через вертушку, подводили к зеркалу два собровца — в целях проверки наличия отражения, а сверяли оное с фотографиями на пропусках и в толстой папке с личными делами двое в штатском. Трое крепких и угрюмых контролировали собственно вертушку, еще трое стерегли двери. Офицер держал в руке передатчик войсковой рации и, непрестанно щелкая тангентой, вел непрерывный доклад: «… сорок седьмой — прошел нормально, сорок восьмой — прошел нормально, сорок девятый…» Из наушников слышалось каркающее: «… понял, прием; понял, прием…»

Никита Зонов отрешенно стоял, стиснутый молчаливой толпой, и ждал своей очереди. В голове вертелось неотвязное: «Не забыть бы в аптеку». Наконец его очередь — зеркало, крепкие хлопцы, «сто сорок девятый — прошел», «понял, прием», а во дворе автобусы, загодя подогнаны, шустрый прапорщик — «проходите, живее, не задерживайтесь» — указывает на дверь автосана.

Места быстро заполнились, зарокотал двигатель, автобус плавно отчалил. Никита откинулся на спинку сиденья, снял очки и зажмурился: ничто не требовало сейчас от него самостоятельных действий; события несли его во времени, обстоятельства перемещали в пространстве, вкрадчиво баюкая рессорами автосана. По крайней мере, до метро. А потом его несло, покачивая, в вагоне подземки; далее несло, уже пешком, в аптеку, спешил успеть до закрытия.

В пустой комнате, на его рабочем столе осталась лежать серая папка, и в ней договор. А рядом — склянка со спиртом и футляр с так и невостребованным инструментом.

Тимофей Горкин проходил через зеркало под номером двести тридцать пять. Очередь продвигалась по-военному четко и без задержек — через каждые пятнадцать минут от проходной отчаливал очередной автобус. Верный своему слову, точнее настроению, Тимофей так и не написал никакого заявления. Предупреждениям Данилы о возможных покушениях на его, горкиновскую жизнь, ни на грош не поверил. Вернее поверил, но скорее в беллетристическом смысле, как бы применительно к персонажу детективного романа. Единственное, что он предпринял в практическом смысле — под гарантию Голубцова отдал на хранение Фрузилле, в мастерскую, органокомпьютер. Искать там никто не станет, потому что связываться с Фрузиллой кому охота.

Данила Голубцов не терпел проявлений стадности, пусть даже чисто по-человечески понятных. Поэтому выбирался из института совершенно другим способом. Взял из ящика с инструментами монтировку и, миновав очередь у лифта, спустился на первый этаж простейшим способом — по невидимой лестнице. В торце коридора имелась бытовка уборщиц. Поскольку бытовка — не лаборатория, крепких запоров и дверей ей не полагалось. Данила высадил дверь одним пинком. Дальнейший путь, очевидно, лежал через окно. Окно, как полагается, было зарешечено, но зарешечено скорее для отчетности, нежели для предотвращения дерзких взломов, и решетка держалась лишь на крючьях, которые Данила легко выдрал монтировкой из штукатурки.

Вылез наружу и осмотрелся — никого и ничего. Пошел через котельную прямо на КПП. Там царило казенное оживление, офицер с двумя автоматчиками останавливал каждый выезжающий с территории автобус, проверял по ведомости номер машины, изучал путевой лист водителя и проверял количество пассажиров.

Данила беспрепятственно обошел КПП и оказался среди скопления легковушек сотрудников. Утром машины не пропустили на территорию объекта — «по окончании рабочего дня заберете», но теперь они «останутся здесь под охраной вплоть до следующего распоряжения».

Среди машин Данила разглядел черную волгу отца Максимиана. «Вот это кстати, — подумал Данила, — отчего б не воспользоваться?»

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация