Данила невольно представил себя на этой кровати, обугленного как полено, как всё в этой комнате — и его передернуло. Нет, живым здесь делать нечего, это всё им ни к чему. Придет Шурик с ребятами — пусть занимаются.
«Э-э, поддался, брат. Изволь снова взять себя в руки». Пойти да заварить чайку, посидеть-почифирить, а спагетти отставить, аппетит пропал.
Пока напиток настаивался, Данила позволил себе закурить. Курилось хорошо, и столь же хорошо ни о чем не думалось. Вот воробьи за окном, вот Большая Нева взблескивает. В открытое окно — свежий ветер и голоса дворников, громко обсуждающих ночное событие. Хорошо… В смысле — никак.
А вот, кстати, звонок в дверь. «Пойду открою».
Сосед из квартиры напротив. Данила помнил его лишь потому, что тот регулярно здоровался при встречах, и даже пару раз предлагал общение. Он явно выделял Данилу из прочих жильцов.
— Ага! Вот я думаю, Данила Борисович, зайти надо, проведать, ведь как-никак соседи. Уж что тут ночью творилось — пером не описать. Ведь до чего дошло — порядочным людям носы отрывают. На улице не продыхнуть, так и дома небезопасно жить, видите ли! — Сосед плавно перетек прямо в прихожую и вопросительно уставился на Данилу, мол, где принимать будешь, хозяин?
Хозяин равнодушно рассматривал крепко сбитого, уже немолодого, но хорохорящегося дядьку. Когда тот закончил свою тираду, пожал плечами, захлопнул дверь и пошел на кухню. Сосед расценил это как приглашение.
Завидя источающий ароматы термос, воодушевленно воскликнул:
— Ого, у вас уже и самовар заправлен! Мелисса? Хор-рошо! Попробуем, — и сел на табурет. — Ночью, я так думаю, хулиганы баловались, что-то вроде дымовухи, помните, как это мы школьниками любили?
Не ожидая ответа, гость подхватился и уже проник было в спальню. Но у самой двери его придержал хозяин:
— Туда нельзя, извините уж.
— Да? Ага, понимаю. Значит, что? — не дымовуха, — гость вопросительно посмотрел в лицо Даниле; естественно, на таком лице мало что прочтешь. — Ну что ж, значит, не дымовуха. А знаете, у меня будет к вам важный разговор, если вы не против угостить меня вашим великолепным чаем. Понимаете, модус вивенди желательно бы обсудить, оно, может, и некстати, а может, вовсе, что и наоборот…
— Вас как по имени-отчеству?
— Аполлинарием Матвеичем, инженер я. Может, что и душ инженер, где-то.
— Знаете, Аполлинарий Матвеевич, сегодня я не в форме. И хотел бы побыть один.
«Вот идиот — я же вовсе не хочу побыть один».
Гость, однако, не услышал или, занятый своими мыслями, не понял смысла сказанного и вернулся на кухню. Там он вполне самостоятельно обнаружил кружку, заполнил ее чаем, заправил кипятком и, утвердившись на табурете, начал без предисловий:
— Вот вы скажете, бардак в стране творится, да за примерами что ходить — вот, пожалуйста. И будете правы.
Аполлинарий Матвеевич отхлебнул чая и блаженно закатил глаза:
— М-да, чудный сбор. Уважаю.
Отхлебнул еще и врезал:
— Людей испортил тяжелый хард-рок! Масс-культура! Я настаиваю. Вырождение нации несомненно, и все признаки налицо. И это уже никого не смущает, а благополучная экономика продолжает развращать людей. Каждый день в мире производится полтора миллиона телевизоров, пара сотен дорогих яхт, шесть десятков тысяч автомобилей, сжигается двадцать миллионов кубометров жидкого топлива, а газообразного еще больше. И всё это ради пресловутого благополучия. Но я тогда извиняюсь — вспомним благополучие Древнего Рима! Или аккадского царства, или этих ассирийцев. Ведь из горла у народа перло, до рвоты. И чего им не хватало? Ничего. Всё было. И окружающие народы, не чета нынешним, трепетали. И к чему, позвольте, это привело? Где римляне? Где шумеры, и где, позвольте, эти ассирийцы? Нет, экономическое благополучие и благополучие нации — две вещи несовместные! Ведь так?
Сосед, как бы ища подтверждения, уставился на Данилу.
Целиком воспринять могучий словесный поток гостя было невозможно — разве что отдельные фразы да слова. От всей тирады Аполлинария Матвеевича в голове возникли и застряли лишь невнятные руины Парфенона. Почему Парфенона? Впрочем, это была всё та же убитая спальня. Притаилась голодным удавом в груди и то стягивала, то ослабляла свою животную хватку.
Сосед, удовлетворившись молчанием собеседника, продолжил:
— Говорите, политическая система всему виной, рабство-феодализм? Но тогда давайте обратимся к опыту евреев. Где Рим? А евреи живы и даже государство у них имеется, и контрольный пакет акций в мировой экономике у них же. А почему? Извольте, потому что житья им никто не давал! А вот те же древние тюрки! Какое уж там рабство у кочевников? Никакого. А как силу почуяли да стали жиреть с шелковых контрибуций, так тут же им и конец настал, разучились с соседями сражаться. Вырождение. Вы скажете, не наш менталитет, не тот психоуклад? Да вы посмотрите на современного западного человека. Да он без туалетной бумаги натурально удавится, он с ума сойдет. Американец без утреннего душа государственный флаг пойдет сжигать. Да немец, обнаружа обмоченный угол в своем подъезде, умрет от разрыва сердца. Вся их жизнь — это искусство отгородиться от себе подобных и пребывать в самодовольстве. Вон, в Швейцарии, уже дети как старики стали — до того холодны и рассудочны, да и детей-то там раз-два и обчелся. Два-три поколения и всё, готово. Любой пришелец голыми руками их всех приберет. А кстати, у вас из окон видна летающая тарелка? Нет? Ну так заходите вечером ко мне, милости прошу, у меня телескоп стодвадцатикратный, полюбуетесь. Это у них целая межпланетная станция. Иллюминаторы — поясом по периметру! И сателлиты, сателлиты вокруг вьются! Это вам…
— И что там, в иллюминаторах, осмысленные лица?
— Нет, лиц не видно, — обрадовался сосед, — тени. Но они движутся! Вы представляете, Борисыч, ведь они не просто движутся, они ведь при этом и что-то думают, о нас с вами, людях! Вообразили?!
— Нет.
— Вот то-то. А что творится на орбите? Вот пустили американцев на орбитальный комплекс, а тут авария возьми да и случись, — сосед веско отхлебнул чаю. — И что же хваленый американец? У него, видите ли, контракт, а там аварийной ситуации не предусмотрено, и ему наши проблемы — сами знаете. И ведь дурак, видит, что погибель, а и пальцем не пошевелит, — воспитание, понимаете, у него такое. На Землю живым вернется — скажет, что плохо кормили. Мелочная натура, вырожденец. Теперь вы понимаете, какова будет наша программа действий? Почему Россия до сих пор не умерла?
— Ще нэ вмэрла Украина, — твердо процитировал Данила.
— Что? — не понял гость.
— Гимн братского народа. Тоже удивляются, почему до сих пор не вымерли.
— А! Вот и я о том же. Зачем начали эту самую экономическую оттепель? Чтобы наладить экономику. Страшная ошибка! Нам, русским, от экономического благополучия — верная смерть. Почему Столыпин плохо кончил, Петр Первый, Екатерина Вторая? Потому что накормили на свою голову. Вот у китайцев всё в порядке: народ нищий — нация процветает. А японцы пошли за Америкой — где теперь гордый самурайский дух, вековые традиции? Да одно стоящее землетрясение, и китайцы их с потрохами слопают; будут знать.
