Из кухонного отсека потягивало ароматным дымком, и слышался раскатистый мужской бас.
Так-то ждет меня благоверная!
Напряжение сразу оставило Рюга – он был дома. Напустив на себя грозный вид, он вошел в кухню. Пэм стояла у плиты, невежливо повернувшись объемистым турнюром – и куда только подевалась та худенькая хуторянка?– к гостю, который разглогольствовал, сидя перед запотевшим бокалом с излюбленным «коктейлем викинга».
– …как у кашалота, а впереди чертова уйма щупалец. Мы поначалу никак понять не могли, почему у одних особей их десять, у других двенадцать, а у третьих вообще шестнадцать? Оказалось, эти твари способны выращивать столько щупалец, сколько им надобно. Представляешь, Пэм?
– А это ты, гроза европеанских морей? – сказал Рюг. – Муж на вахте, а он тут моей супруге зубы заговаривает… Полагаю сударь, это оскорбление смоет только кровь!
– Ага, кальмаролота! – согласился Лэн, пожимая широкую лапищу друга. – Коего обязуюсь, при случае, повергнуть к ногам прекрасной Памелы.
– Шли бы вы, морские витязи, в комнаты! – велела Пэм, краснея. – И там бы обсуждали своих кошмаролотов… Как будет готово, позову.
– И вправду, пойдем, – подхватился Лэн. – А то в следующий раз твоя супруга накормит нас несуществующей печенью лавового прихвостня, вместо этой прекрасной синтетической говядины.
– И накормлю, – пообещала Пэм. – Очень даже запросто…
«Витязи» гуськом выбрались из кухни. Практичный Лэн не забыл при этом, прихватить свой бокал и шейкер, где, надо думать, осталось еще некоторое количество фирменного напитка. Расположились они в гостиной, в больших надувных креслах, прямо под черепом вышеупомянутого прихвостня – жуткой десятиметровой твари с неожиданно маленькой, хотя и отменно зубастой головой.
Чудище было добыто Лэном, который не нашел лучшего примения своему трофею, нежели подарить его черепушку старинному другу на юбилей. Рюг, разумеется, остался подарком доволен. Хотя и считал, что дочь пошла в экзобиологи только потому, что на детское ее воображение подействовал сильно романтизированный в рассказах дяди Лэна образ этой твари.
Безжалостного хищника, собиравшего кровавую дань на склонах подводных вулканов, поймать живьем было невозможно. Прихвостень дрался до последнего. Кстати, название чудищу придумала именно маленькая Лизка, когда впервые увидела по местному мульти-TV эту крохотную голову, казалось по ошибке прикрепленную к огромному хвосту.
«Смотри папа, какой прихвостень смешной!» – закричала она, тыча нежным пальчиком в экран.
Мда, шестилетняя Лизка увлекалась прихвостнями, а не лодырями…
– Есть новости сверху! – сказал Лэн, задумчиво глядя на картину, принадлежащую кисти хозяйки дома.
На Европе у Пэм, отчаянно скучающей по родине, открылся талант живописца. На ежегодной выставке, прямо скажем, не высоких достижений местных художников полотно «Восход Фобоса над Элладой» было признано лучшим. Скорее всего, сказалось почтение к начальству, однако картину хотели забрать в Галерею. Рюг воспротивился, предпочитая самолично любоваться на эту темно-зеленую гладь марсианского моря под молочно-ноздреватым ломтиком марсианской же луны, плывущей в сиреневом небе…
«Хватит с них и стереокопии», – решил глава Совета, которому ностальгия тоже порой не давала покоя.
– Надеюсь, хорошие новости? – спросил он, откупоривая шейкер и прикладываясь к выпивке.
– Я неверно выразился, – вздохнул Лэн. – Новость заключается в том, что новостей нет.
– То есть, как это? – опешил Рюг.
– А вот так… Полное отсутствие М-сигнала, включая тестовый.
– Этого не может быть, – упрямо покачал седеющей головой Рюг. – Тестовый сигнал вечен, как реликтовое излучение.
– Да, – буркнул Лэн. – При условии, что есть чему излучать.
– Хочешь сказать, – медленно начал его друг, – что Ирме опять кирдык?
– Ты поразительно догадлив! – усмехнулся Лэн. – Кирдык, и почище, чем тогда на Марсе.
– Ни хрена себе струя! – вырвалось у Рюга. – Что могло случится?
– Кабы знать, – проговорил Лэн.
– Выходит, мы теперь отрезаны от всех, – констатировал председатель Совета колонии.
– Или они от нас, – сказал Лэн, – что, впрочем, одно и тоже. Сам понимаешь, я не стал об этом трезвонить по всему Поплавку. Зачем людей зря пугать.
– И правильно сделал! – похвалил его старинный дружок. – Только это шило долго в мешке не утаишь.
– То-то Тадеуш будет доволен, – хмыкнул истребитель прихвостней. – Отныне независимость нам обеспечена!
– Особенно если учесть, что очередной модульник с рассадой может теперь до нас и не дойти, – задумчиво сказал Рюг.
– Наверняка затеряется, – вздохнул Лэн, – или свалится на Джуп…
– Хорошо, если на Джуп… – сказал глава Совета. – Надо попросить Мэрилл, чтобы сделала прогноз траектории с поправкой на отсутствие связи с Ирмой…
Лэн с невольным почтением поглядел на друга. Как-никак, Рюг владыка Европы, почти император! И самообладания ему не занимать. Вот уже и справился с растерянностью, начинает принимать судьбоносные для колонии решения. До Лэна лишь сейчас допёрло, насколько европеанцы отрезаны от человечества.
Десять лет назад все начиналось довольно весело. После драки за Узел, мечевики остепенились – Рюг, тот вообще семейством оброс – и, как водится, заскучали. Нет, ну в самом деле, сколько можно скакать с мечами на турнирах! Захотелось настоящего дела. И тут на помощь опять пришел всемогущий Шур.
«На Европе, – сказал он, вызвав их с Рюгом на традиционное брусничное чаепитие, – уже можно обходится без скафандров и дышать, правда через фильтры. Пришло время начать ее колонизацию, а для этого нужны добровольцы.»
Добровольцы, разумеется, нашлись. Помимо Лэна и Рюга, в числе первых колонистов оказалось еще сорок восемь человек, включая женщин и детей. В систему Юпитера они прибыли на специальном грузопассажирском модульном транспортнике, вместе с рассадой специально выведенных механоргов. Последние призваны были пополнить ряды своих собратьев, вот уже на протяжении последних полтораста лет постепенно меняющих ледяной мир к лучшему.
Увидев обновленную «медичийскую звезду» с орбиты, откуда челноком пассажиров доставили на, тогда еще необитаемую, плавучую базу, Лэн, помнится, почувствовал себя неуютно. Он, конечно, имел представление о технологии терраформирования сего юпитерианского сателлита: все участники экспедиции, кроме младших, прошли соответствующие курсы.
Применялась специальная прослойка в верхних слоях свежесформированной атмосферы, аналогичная озоновому слою Земли, только состоящая из металл-органического соединения со столь сложным названием, что Рюг, пожалуй, выговорить бы не рискнул. Да и вспомнить – тоже. Эта самая прослойка работала как полулазер, преобразуя убийственное радиоизлучение Джупа в ливневое инфракрасное. С небольшим «хвостом» в видимую часть спектра.
