От бесконечных гудков было щекотно в ухе, Николай решил, что
все-таки скрутит Стаса, применив к нему пару болезненных и небезопасных приемов
греко-римской борьбы, потому что других вариантов нет и надо как-то дожить до
утра. Но тут в трубке послышался хриплый голос грека.
- Добрый вечер, господин Алексанрос, простите, что беспокою
вас так поздно, но Владимир Марленович сказал, что я могу звонить вам в любое
время.
- Я слушаю, кто это? - у грека был сонный, недовольный
голос.
- Это Николай, мы с вами знакомы. Я звоню с виллы генерала
Герасимова. У нас чрезвычайные обстоятельства и срочно нужна ваша помощь.
Поскольку помощь грека всегда щедро вознаграждалась, он тут
же проснулся и бодро произнес:
- Да, что случилось? Что там у вас так шумит?
Николай объяснил ему, что генеральский сын не в себе,
известие о болезни отца, а также собственные сложные проблемы тяжело
подействовали на его психику. У него нервный срыв, и срочно нужна помощь
психиатра.
- Но только вы понимаете, помощь конфиденциальная, - добавил
он, - как можно скорей и за любые деньги.
Грек ответил, что постарается, сделает все, что от него
зависит, правда, достать психиатра в такое время суток, да еще конфиденциально,
будет непросто. Но он постарается.
Окрыленный надеждой, Николай вновь ринулся в бой, и вскоре
ему удалось скрутить Стаса без всякого вреда для здоровья, повалить на пол,
замотать в нейлоновую штору, как в смирительную рубашку, и уложить на диван в
гостиной.
Буйный больной продолжал дергаться, изрыгать хриплые
ругательства, но спеленатый прочным нейлоном, как младенец, был уже безопасен,
и Оксана решилась подойти к нему с бутылочкой пустырника и столовой ложкой.
Других успокоительных средств в доме не оказалось.
- Эта сука писала симпатическими чернилами, - сообщил он
Оксане, - паспорт фальшивый, никакая она не француженка. Она сестра Мультика.
Они оба сумасшедшие маньяки, это у них семейное.
- Да, конечно, Станислав Владимирович, - Оксана всхлипнула,
принялась капать настойку в ложку, сначала считала капли, но сбилась со счета,
налила полную и поднесла к губам Стаса.
- Что это?- спросил он, подозрительно косясь на ложку.
- Пустырник, - объяснила Оксана, - чтобы вы успокоились.
Он шмыгнул носом, отвернулся от ложки и вдруг горько,
по-детски заплакал:
- За что они меня так? Я не виноват. Я ни в чем не виноват.
- Конечно, Станислав Владимирович, вы совершенно ни в чем не
виноваты, - кивнула Оксана, - выпейте лекарство, потом я водички принесу.
- Сначала сама, - он помотал головой, пытаясь увернуться от
ложки.
- Что? - не поняла Оксана.
- Попробуй сама, - объяснил он, - я больше никому не верю.
Девушка вспыхнула, вопросительно взглянула на Николая,
который сидел и курил тут же в кресле.
- Не возражай- тихо посоветовал он, - отхлебни немного.
Увидев, как Оксана поднесла ложку с темной густой жидкостью
к губам и отхлебнула, Стас согласился выпить лекарство. Как ни странно, оно
помогло. Он еще несколько раз горько всхлипнул, закрыл глаза и затих. Возможно,
просто устал после долгого приступа буйства.
Оксана принялась за уборку, Николай помогал ей.
- Но вообще-то бывают такие чернила, - осторожно заметила
она, сгребая веником осколки, - в игрушечных магазинах продаются. Вот у моей
подруги сын как-то на дне рождения брызгал на всех из авторучки. Пятна жуткие,
но исчезают бесследно.
- Да, есть такая дрянь, - поморщился Николай, ощупывая языком
маленький острый обломок переднего зуба, - но называется по-другому.
Симпатические чернила - это совсем наоборот. Их сначала не видно, а потом,
после тепловой или химической обработки, они проступают.
- Ага, - кивнула Оксана.
Они продолжали убираться молча. Через час дом приобрел
приличный вид, правда, почти не осталось посуды.
Вскоре у ворот просигналила машина. Явился Илиади в
сопровождении пожилой полной женщины. Она говорила по-английски, Илиади не
пришлось переводить печальный рассказ Николая. Врач выслушала молча, с каменным
лицом, а затем спросила:
-Он пьет?
- Нет. Почти совсем не пьет.
- Это странно. То, что вы описываете, похоже на белую
горячку. Раньше ничего подобного не случалось?
- Вроде бы нет, - Николай неуверенно пожал плечами.
- Лицо вам он разбил?
- Да.
- Боюсь, его надо госпитализировать. Он агрессивен и опасен.
Сначала бросился на женщину в аэропорту, потом на вас. Мне придется сообщить в
полицию.
Грек что-то зашептал ей на ухо. Она молча кивнула и встала.
- Ну хорошо, давайте я посмотрю его. Все переместились к
кушетке, врач села на край, осторожно притронулась к плечу Стаса и тихо,
ласково спросила:
- Как вы себя чувствуете?
Стас завертелся в шторе, попытался сесть, Николай помог ему
приподняться, но развязывать не стал.
- Что случилось? - заговорил он по-русски, хлопая мутными
глазами. - Почему меня связали?
Николай вполголоса перевел.
- Не надо, я могу сам. Развяжи меня, - спокойно произнес
Стас и вежливо добавил по-английски: - Пожалуйста, объясните мне, что здесь
происходит?
- Вы вели себя агрессивно, разбили лицо вашему другу, -
мягко объяснила врач.
- Я? Не может быть. Я ничего не помню, - глаза его
округлились, недоумение было совершенно искренним.
В гостиной повисла тишина. Все смотрели на бледное
удивленное лицо больного и не видели в нем никаких признаков безумия.
- Хорошо, - прервала молчание врач, - расскажите, что вы
помните. Как вы провели вечер и часть ночи?
- Я провожал родителей в аэропорт. Они улетели в Москву. Мой
отец тяжело болен. Господин Илиади недавно привозил к нему онколога.
Врач перевела взгляд на Илиади, тот молча кивнул.
- Продолжайте, пожалуйста, - попросила врач.
- Несколько дней назад я попал в автокатастрофу, чуть не
погиб. На горной дороге на меня ехал огромный грузовик. Мой мотоцикл сорвался в
пропасть, я успел спрыгнуть в последний момент. Мне показалось, что в кабине
грузовика рядом с шофером сидела женщина, которую я встречал раньше в Москве. Я
знаю, что она опасная авантюристка. Сегодня в аэропорту я увидел похожую
женщину, у меня сдали нервы, я бросился к ней и попытался выяснить, кто она. Но
потом понял, что ошибся.
