- Хватит болтать, проводи меня.
- Ну что молчите? - тревожно спросил Райский.
- Ночью еду в Шереметьево встречать родителей, - громко
ответил Сергей, - Егор Иванович пришлет за мной машину. Просто разламывается
голова, я даже умудрился забыть, что сегодня прилетают родители. Спасибо,
Плешаков напомнил, а то получилось бы совсем нехорошо. Я обязательно должен их
встретить, папа плохо себя чувствует.
- Ну ладно, ладно, извините, - проворчал Райский, - я сам
узнал полчаса назад, что они сегодня прилетают. Это не планировалось. Вот, как
раз звоню предупредить. Значит, с Плешаковым вы тоже успели пообщаться?
- Он недавно был у меня, я подписал платежки.
- Какие платежки? Что вы несете?
- Да все как обычно, но вы же знаете, это не стоит обсуждать
по телефону. Что вы говорите? А, да, шрамы остались и довольно заметные. Боюсь,
родители меня не узнают с такой рожей.
- Не волнуйтесь, генерала я предупредил.
- Ну, я надеюсь, он подготовит маму.
- Не надейтесь, - усмехнулся в трубке Райский, - мы
договорились, что без моих специальных указаний вашей маме ваш папа ничего не
скажет. Сейчас они в воздухе и я никак не сумею с ним связаться.
- Да уж, будет сюрприз. Что? Точно не знаю, Егор Иванович не
сказал, прилетают они вдвоем или их кто-то сопровождает.
Эвелина успела соскользнуть с подлокотника к нему на колени.
Он прижал ее голову к плечу, чтобы она не услышала голос в трубке.
- Успокойтесь. Они прилетают вдвоем, - усмехнулся Райский, -
не забудьте включить мобильный и поставить на зарядку. Как только она уйдет,
позвоните мне.
- Да, обязательно.
- И не вздумайте ложиться с ней в койку, слышите, майор? Она
вас моментально расколет и все полетит к чертям.
- Постараюсь. Всего доброго. - Положив трубку, он слегка
отстранил Эвелину и, сморщившись, хрипло произнес. - Линочка, ты не помнишь,
где у меня лежат лекарства? Мне срочно надо принять что-нибудь обезболивающее.
Голова раскалывается и тошнит.
- Да, ты бледный, - спокойно кивнула она и слезла наконец с
его колен, сейчас найду. Чтобы ты знал, аптечка у тебя в ванной. И советую
поспать перед поездкой в аэропорт.
Она нашла для него анальгин с хинином, он выпил две
таблетки, проводил ее, нежно поцеловал на прощание. Как только дверь за ней
закрылась, он кинулся к телефону, чтобы перезвонить Райскому и рассказать все
толком, по порядку. Но было занято. Полчаса не имели значения. Он отправился в
ванную и впервые в жизни улегся в круглую джакузи.
Над головой мерцал голубоватый свет. Вода мягко бурлила и
пенилась, он случайно нажал какую-то кнопку на бортике, и полилась тихая
музыка. Глаза слипались. Он уснул так крепко, что не слышал настойчивой трели
телефонных звонков.
Ему опять стала сниться Юлия Николаевна, они вместе шли по
какому-то незнакомому городу, и дома вдоль всего их пути оказывались картонными
декорациями, за которыми пряталась черная бесконечная пустота. Но сам он в этом
сне был настоящим, живым со своим прежним, нетронутым лицом.
Проснулся только в половине второго ночи. Вода в ванной
стала совсем холодной. Телефон уже не звонил. До встречи с родителями Стаса
осталось меньше двух часов.
* * *
- Нам надо увидеться, - сухо отчеканил Райский, выслушав
взволнованный рассказ Юлии Николаевны.- Вы можете сегодня вечером, часов в
девять выйти из дома?
- Что я скажу Шуре?
- Скажете, что вам позвонили из клиники, срочно вызвали на
консультацию. Звонок я могу инсценировать.
- Я боюсь оставлять ее одну дома.
- Перестаньте. Мои люди дежурят у вашего подъезда
круглосуточно, дверь в квартиру стальная. Вообще, Юлия Николаевна, не надо
паниковать. Вы сами виноваты. Вам следовало давным-давно объяснить ребенку, что
нельзя садиться в машины к чужим дядям.
Юля чувствовала сильное раздражение в его голосе и с тоской
подумала, что ситуация вырвалась из-под его контроля. Поэтому он бесится. Он,
полковник ФСБ, со всей своей мощной агентурой, аппаратурой и полномочиями,
столько времени не может поймать террориста. Он не нашел ничего лучшего, как
сотворить с ее помощью наживку, насадить на крючок живого человека вместо
червяка. Но бандит пока не клюнул, а возможно, и вообще не клюнет, потому что
он не безмозглый голодный карась.
Именно с этого она и начала разговор с полковником. Они
встретились в маленьком подвальном ресторане неподалеку от клиники. Райский уже
ждал ее за столиком, сверкая очками в полумраке.
- Объясните мне, почему этот ваш бандит творит, что хочет, а
вы, такой умный и сильный, обвиняете в собственных проколах меня и моего
ребенка? - спросила она, усевшись за столик.
- Здравствуйте, Юлия Николаевна. Что вы будете есть? - Он
улыбнулся, снял очки, потер переносицу. - Здесь неплохо готовят свинину на
вертеле. Очень рекомендую.
- Спасибо. Я не ем мясо на ночь, - сердито рявкнула Юля и
достала сигареты, - и вообще я пришла не ужинать, а выслушать ваши объяснения.
- Ну в таком случае предлагаю стейк из семги, - Райский
щелкнул зажигалкой, - я, честно говоря, страшно проголодался и с вашего
позволения поем, - он кивнул официанту, заказал для себя свинину, для Юли семгу
и еще кучу всяких закусок и салатов.
- Как дела у моего пациента? - спросила Юля.
- Нормально. А что конкретно вас беспокоит?
- Все! - Юля уставилась на полковника в упор, не моргая.
- Нет уж, давайте, пожалуйста, конкретней, - он растянул
губы в неприятной улыбке.
Юля смутилась, почувствовала, что краснеет. Она собиралась
говорить вовсе не об этом, вопрос о Сергее просто сорвался с языка, и реакция
Райского ей совсем не понравилось. Хорошо, что в ресторане был полумрак и он не
заметил, как запылали ее щеки.
"Дура! - рявкнула она про себя. - Быстро снимай тему. И
больше с этим не лезь!"
- Я обычно держу своих пациентов под контролем в течение
полугода, особенно после таких серьезных операций, - поспешно объяснила она. -
А вообще, должна признаться, с тех пор как я познакомилась с вами, Михаил
Евгеньевич, меня беспокоит все. Вы с удивительной легкостью манипулируете
людьми, словно это не люди, а какая-нибудь аппаратура. Но за аппаратуру вы хотя
бы несете материальную ответственность.
- Не несу, - Райский помотал головой и улыбнулся, уже
нормальной, спокойной улыбкой, - я не несу ответственности. На это есть
технический отдел. А вот за людей, которые задействованы в моей работе, я
отвечаю. И за вас, Юлия Николаевна, и за вашего ребенка.
