-Может, твой Мазо и правда обознался?- осторожно предположил
Сергей и положил в рот кусок колбасы. Она оказалась страшно острой, он
поперхнулся, закашлялся. Эвелина встала, шарахнула его по спине так, что пошел
звон, и, наклонившись к его уху, прошептала:
- Он клялся, что нет. Более того. С ним на ярмарку летели
еще несколько человек из издательства, в том числе коммерческий директор,
который знает всех на свете. Петя потом еще раз увидел того типа, в дьюти-фри,
и потихоньку показал его директору, а тот и говорит: "Как, ты не знаешь?
Это же сам Палыч, известный авторитет!" Вот так, Стасик. Михеева звали
Юрий Павлович. Отчество совпало, да и вообще у Мазо потрясающая память на лица.
Не обознался он.
- Ну в таком случае этот Михеев просто не хотел после зоны
общаться с людьми из прошлой жизни,- пожал плечами Сергей, - вполне понятно.
- Что тебе понятно?! - хрипло закричала Эвелина. - Михеев
умер от туберкулеза в девяносто пятом! Петя потом специально навел справки, у
него есть знакомые в МВД.
- Виски с шампанским, говоришь?- задумчиво протянул Сергей.
- И часто твой главный редактор принимает такой коктейль?
- Да, да, Петя любит выпить. Язык у него заплетается, но
голова работает неплохо, уж поверь мне. Я в таких вещах разбираюсь. Слушай,
Герасимов, когда в тебя въехала машина, это не могло быть продолжением?
- Продолжением чего?
Эвелина опрокинула в рот очередную порцию коньяка, пересела
с кресла на диван, к Сергею, сняла с него очки. Лицо ее было совсем близко. Он
видел пыльцу пудры, тонкие морщинки, комочки туши на ресницах. Он изо всех сил
старался выдержать ее взгляд. Он не знал, что Стас Герасимов в такой ситуации
отвел бы глаза.
- Не понимаю,-прошептала она чуть слышно, - я ничего не
понимаю, ты не мог так сильно измениться от простого сотрясения мозга. Что-то в
тебе не то, или я сошла с ума, - ее длинные пальцы с острыми ногтями скользнули
по его затылку, у тебя крашеные волосы. Что происходит, Стас?
- Линка, - прошептал он в ответ, судорожно сглотнув, - ты же
знаешь, меня несколько раз пытались убить, к тебе в квартиру подкинули
пистолет. Потом эта жуткая авария. Я почти сутки был в коме. А когда очнулся,
увидел в зеркале, что стал совершенно седым. Мне страшно было смотреть на себя
такого. Прежде чем вернуться домой, я заехал в парикмахерскую и покрасил
волосы. Что, очень заметно?
- Нет, - она помотала головой и вдруг ткнулась лбом в его
плечо,- нет, Герасимов. Не очень. Но пожалуйста, не делай этого больше.
Ненавижу крашеных мужиков. Ты знаешь, я ведь вообще тебя ненавижу. Ты мне всю
жизнь поломал. Мои последние, мои драгоценные пять лет, когда я еще женщина, я
потратила на тебя. Почему, не знаешь? Ну что ты сидишь как столб? Обними меня.
Он осторожно обхватил руками ее худые острые плечи. От нее
пахло перегаром и сладкими душными духами. Она была похожа на фронтовую
подругу, такая же пьяная, беззащитная и готовая на все. Только зубы целы.
- Меня допрашивали несколько раз,-прогудела она ему в плечо,
- я не сказала, что мы подходили к машине и видели твоего шофера мертвым. Я не
сказала, что опоздала на десять минут и ты ждал меня на крыльце. Я заявила, что
на моих глазах ты вышел из машины, и твой Гоша был жив. Потом мы вместе вошли в
ресторан, а он отъехал. Почему ты не позвонил мне из больницы? Попросил бы
кого-нибудь, если сам не мог. Я жутко волновалась. Мы ведь с тобой так толком и
не договорились, что врать следователю, к тому же ты так безобразно повел себя
тогда с этим пистолетом...
Зазвонил телефон, и оба вздрогнули. Аппаратов в доме было
штуки три, один стоял тут же, на маленьком столике у дивана. Сергей осторожно
отстранил Эвелину и взял трубку.
- Станислав Владимирович?- спросил низкий мужской голос.
- Да, я слушаю.
- Как вы себя чувствуете?
-Спасибо. Пока не очень... Простите, а с кем я говорю?
Повисла пауза, и Сергей понял, что должен был по голосу
узнать человека на том конце провода.
- Это Плешаков, - сухо кашлянув, сообщили в трубке.
- Здравствуйте, Егор Иванович. Не узнал вас. До сих пор
немного уши закладывает.
- Но вы можете разговаривать?
-Разговаривать могу. Соображаю пока трудом.
- Простите, что беспокою вас, но дело очень срочное. Надо
встретиться. Я подъеду к вам сегодня, часам к восьми, если не возражаете.
- К восьми? Да, конечно,- механически ответил Сергей.
Эвелина между тем успела хлебнуть еще, прилегла на диван и
положила голову Сергею на колени.
"Как, интересно, она сядет за руль, такая пьяная?-
подумал Сергей. Ладно, можно вызвать ей такси. А если захочет остаться?"
- К восьми- это значит через сорок минут,- произнесла она,-у
нас с тобой куча времени, Герасимов, - она подняла руку и скользнула пальцем по
его губам.
- Линка, я грязный, больной, я только что из больницы, весь
пропах марганцовкой и лекарствами, у меня голова кружится, мне надо принять
душ, - сказал он и на всякий случай поцеловал ей руку.
-Да?- Она резко села и уставилась на него совершенно
трезвыми холодными глазами. - Егор Иванович на самом деле очередная баба?
Какая-нибудь сестричка из больницы? Или эта твоя, с сиськами, у которой муж
армянин? Ну давай, колись, что уж там.
- Прекрати, - тихо рявкнул Сергей,- Егор Иванович Плешаков
начальник охраны банка. Пойми ты наконец, я две недели провалялся с сотрясением
мозга, я не могу сейчас. Пока не могу. Сил нет. Ну, в общем, у меня ничего не
получится.
Он не кривил душой. Пьяная хрустящая Эвелина со всеми ее
горячими искренними чувствами не вызывала у него ничего, кроме сострадания.
- А если попробовать? - Она громко икнула и опять рухнула на
диван. - У нас всегда получается, даже когда ты говоришь, что не можешь. Ладно,
иди в душ. Я полежу здесь немного, не возражаешь? Господи, и что же я так
нажралась, пробормотала она, сворачиваясь калачиком на диване.
Глава тридцать первая
У здания аэропорта в Керкуре остановился белый
"Рено". Из него вышли охранник Николай и Стас Герасимов. Охранник
открыл заднюю дверцу, подал руку Наталье Марковне, затем помог вылезти
генералу. Стас тут же подхватил отца под локоть и заботливо повел ко входу.
Николай шел за ними и катил небольшой чемодан на колесиках.
Владимир Марленович выглядел так плохо, что на него невольно
косились люди в толпе. Наталья Марковна чувствовала эти взгляды и каждый больно
царапал ей прямо по сердцу.
