И еще в этот вечер Василий впервые увидел настоящую Антарктиду. Подняться наверх и прогуляться предложил Сигизмунд Лазаревич, и все, кроме профессора, с радостью согласились.
То, что увидел Василий, поразило его до глубины души…
Вначале они долго поднимались в огромных зарешеченных лифтах. Казалось, этому подъему конца не будет. И всякий раз им открывались бескрайние этажи с множеством различных установок, с длиннющими коридорами и бесконечными рядами дверей. Василий был поражен. На какой же глубине на самом деле находился причал подводных лодок, и каковы истинные размеры этой базы? Создавалось впечатление, что это и не база вовсе, а гигантский подземный город, живущий своей, непонятной стороннему наблюдателю жизнью. Несколько раз они пересаживались, а однажды от лифта до лифта им пришлось пройти более километра извилистых бетонных коридоров. Если бы не сопровождающий их Грег, который, судя по всему, отлично знал эту подземную обитель, Василий давным-давно заблудился бы среди этих бескрайних бетонных нор, отмеченных странной немецкой символикой.
Наконец, они вышли в большой зал с высокими длинными окнами, через которые на каменный пол лился солнечный свет. Гигантская барокамера для уравнивания давления — и они впервые ступили на поверхность Антарктиды — шестого и самого загадочного материка Земли.
Нет, не так представлял себе Василий этот далекий край. Он-то считал, что окажется на ледяной пустыне, где у горизонта поднимаются к небу пики ледников, а вместо этого оказался в плоской бурой долине, поросшей мхом и лишайником, больше напоминающей летнюю тундру, а не самый южный континент Земли. Да и холодно не было. Где-то градусов десять по Цельсию — много теплее, чем в море в последние дни. Ему показалось, что его обманули.
— А где..? — начал было он и осекся, не понимая, каким образом выразить свое недоумение. А может, его и в самом деле обманули? Может, они вовсе не в Антарктиде, а где-то в ином месте. Например, на севере России…
— Это, мой друг, оазис Ширмахера — одно из самых теплых мест этого континента. Здесь земля свободна ото льда и весь год относительно сносная температура, — объяснил «товарищ Семен». — А наша база находится много дальше, там, у гор, — и он махнул рукой в сторону ледяных утесов.
Какое-то время Василий разглядывая далекие белоснежные пики, словно пытаясь усвоить, то, что сказал Штейнер, а потом, повернувшись назад, взглянул на немецкую базу. Несколько низких бараков и пара гаражей-ангаров. Ничто не указывало на то, что там под землей раскинулся гигантский, уходящий на несколько километров вниз город.
Больше тут, собственно, смотреть было не на что.
— А где пингвины? — спросила Катерина. — Я читала, что в Антарктиде полным-полно пингвинов.
— И еще немцев, красных комиссаров и деградировавших старцев, — улыбнулся Григорий Арсеньевич. — Не волнуйтесь, дорогая моя, будут вам пингвины. Они вам еще и надоесть успеют — наглые, приставучие создания. Ну а пока просто пройдитесь по этой земле. Ведь вы, можно сказать, впервые ступили на шестой континент.
Гуляющие разбрелись.
Заметив, что Штейнер держится чуть в стороне от остальных, Василий словно невзначай подошел к нему, помня урок барона Фредерикса, встал спиной к немецкой базе и заговорил, едва заметно шевеля губами.
— Как я понимаю, я теперь нахожусь под вашим командованием.
— Совершенно верно. Непосредственно под моим, а также под командованием товарища Зимина — руководителя базы «Красный полярник».
— И у вас…
— Не забегайте вперед, молодой человек, — сухо отрезал Сигизмунд Лазаревич. — Пакет с предписанием для вас находится на нашей базе. Неужели вы думали, что я привезу хотя бы один секретный документ на территорию нашего потенциального «союзника»?
— Но как он попал…
— Если вам не известно, то между немецкой базой и Большой землей существует регулярное сообщение. На Новую Шваибию почту доставляют два раза в месяц, в том числе и дипломатическую, — последние два слова прозвучали с таким сарказмом, что Василий задумался, тут же прикусив язык. После чего Штейнер отошел подальше, давая понять, что разговор закончен. Похоже, не все так гладко складывалось на континенте «дружбы народов».
Пока Василий задумчиво рассматривал далекие ледяные утесы, пытаясь сообразить, что имел в виду его нынешний начальник и не сделал ли он ошибку, обратившись к нему, подошел Григорий Арсеньевич.
Какое-то время он стоял, вдыхая воздух полной грудью, а потом поинтересовался:
— Что, не нашел с новым начальством общего языка?
— Не-а… — Василий неопределенно пожал плечами. — А почему вы так решили?
— Ну, ты подошел к нему с таким видом, словно собирался рапорт отдать. «Мол, товарищ старший оперуполномоченный, рядовой Кузнецов явился в ваше распоряжение и готов к выполнению…» Ну, дальше ты и сам знаешь.
— Ничего подобного.
— Ты мне сказки не рассказывай…
Некоторое время оба молчали, а потом Василий неожиданно спросил:
— А что, между нашими и немцами и в самом деле такие напряженные отношения?
Григорий Арсеньевич пожал плечами.
— Не знаю, хотя, похоже, что так. Поживем — увидим, какая черная кошка прибежала между нами. А ты, Василек, держи ухо востро. Мы на немецкой территории, и возможны всяческие провокации.
* * *
Однако никаких провокаций не последовало. После прогулки они поужинали в столовой, а потом легли спать.
Рано утром их разбудила сирена. Одевшись и собрав вещи, они вновь проделали долгий путь на поверхность комплекса. Там их уже ожидала немецкая самоходка военного образца. Весь груз был давно внутри, но залезать никто не спешил. Попросив подождать, Штейнер ушел куда-то с одним из высокопоставленных немцев, предоставив вновь прибывших самим себе. Он появился только часа через полтора в сопровождении Яна и Кима. Также с ним был Георг и немецкий шофер.
— Что ж, прошу всех на борт этой чудо-машины, — объявил он, пряча в планшетку какие-то бумаги. — Все формальности улажены, и мы можем ехать. — Сам он сел вперед, рядом с водителем. Василий, профессор, Грег, Георгий Арсеньевич и Катерина с комиссаром залезли в кузов и расселись позади.
Внутри оказалось холодно, видно, кузов промерз за ночь. Барон сразу же натянул брезентовый верх и объявил:
— Когда поедем, станет теплее. Тут обогреватели работают за счет двигателя.
Так и вышло. Вскоре стало если не тепло, то, по крайней мере, терпимо. Разговор не клеился. Постепенно, убаюканный мерным гулом мотора и покачиванием кузова вездехода, Василий задремал.
* * *
Советская станция ничуть не походила на немецкий подземный город. Несколько иглу, сложенных из кусков льда, десяток разноцветных палаток, флагшток с красным флагом и навес, под которым стояла пара переделанных тракторов. Да и окружающая обстановка больше походила на то, какой представлял себе Антарктиду Василий. Кругом был снег, лед, холодный ветер буквально резал кожу. В этот миг ему больше всего захотелось сесть в вездеход и вернуться назад в темный, пусть и мрачный немецкий подземный город.
