— Значит, сладострастие отметаем сразу.
Следом женщина отбросила алчность, жадность, лицемерие, себялюбие, и многое другое. Вопросы она и впрямь задавала в высшей степени «неудобные», но Анжей честно отвечал. В результате через полтора часа мучений Эллири выдала список:
— Жестокость и гневливость — наверняка. Доказательства — вспомни, как легко ты впадаешь в ярость, если что не так, и вспомни, как ты поступал с теми, кто на тебя охотился. С чревоугодием тоже все понятно. Еще уныние: ты сам этого не видишь, но в твоей речи частенько проскальзывает, как тебе хреново, как нет никаких шансов на счастье, и так далее. А вот с последними двумя пунктами я так и не определилась. Либо лицемерие, либо лживость, либо подлость. Еще, возможно, зависть.
— Не лживость, — возразил Анжей. — В этом я уверен. Я вообще редко лгу, и очень это не люблю. А вот с тремя другими… не знаю, если честно. Ни того, ни другого, ни третьего я за собой не замечал, но может, просто еще не проявилось?
— С тем же успехом могла «не проявиться» лживость, — отозвалась Эллири.
— Тоже верно… Пресветлый Магнус, что же будет, когда я получу еще одну Грань? — в ужасе представил полуэльф.
Естественно, собеседница заинтересовалась, и Анжею пришлось рассказывать о том, как он попал в Тринадцатый департамент, и зачем его отправили с командой на север, и для чего он ищет другого носителя Грани…
— То есть, ты должен найти этого эльфа, убить его, и забрать себе Грань? — немного натянутым голосом уточнила Эллири.
— Именно, — тихо ответил Анжей.
— А потом что? Отправишься в Тринадцатый департамент, и позволишь им сделать из тебя свое ручное оружие массового поражения? — в голосе женщины звучал плохо скрываемый гнев.
А полуэльфу вдруг стало очень обидно.
— Не-а, — с усмешкой произнес он.
— Тогда что? Все же попытаешься захватить мир?
— Еще раз не-а.
— Тогда что? — повторила она.
— Иди сюда, на ушко скажу.
Несколько секунд Эллири колебалась, но потом ее интерес взял верх над осторожностью. Приблизившись к собеседнику, она наклонила голову так, что губы Анжея едва не касались мочки ее уха.
Пораженный собственной наглостью и решимостью, юноша тихо, но отчетливо изложил ей свой только что родившийся план.
13
— Возвращаемся, — к Тэйнару подъехала невысокая женщина лет тридцати, одетая в теплую, но легкую куртку, какие носили местные охотники. — Уже темнеет, а до города добрый десяток миль. Больше мы ничего сегодня найти не сможем.
— Завтра вернемся на это же место, — отрывисто не спросил — утвердил плетущий.
— Да как скажете, хотя по мне, так это пустая трата времени, — пожала плечами охотница, согласившаяся за небольшое вознаграждение послужить проводником для плохо ориентирующейся в горах группы. — Вы ж видели варжьи трупы.
— Именно. Я видел трупы тварей, а не нашего спутника. Следовательно, я предполагаю, что он мог и уйти.
Женщина посмотрела на светловолосого с плохо скрываемой жалостью.
— Варги никогда не ходят поодиночке. Они привыкли нападать на охотников, которые тоже не имеют привычки ходить поодиночке, зато недурно осведомлены о том, на что способны варги, и умеют от них защищаться. Ваш приятель был один, да к тому же он еще и не шибко сильный и выносливый, как я поняла. У него не было шансов против стаи.
— Я плачу вам за услуги проводника, а не за построение теорий относительно сохранности моего спутника, — огрызнулся Тэйнар. — Завтра вернемся сюда же, и продолжим поиски.
— Воля ваша, — охотница, ничуть не обидевшись, пожала плечами, и направила свою низкорослую мохнатую лошадку вниз по тропе, к Ангидеалю. Лэрта кинув быстрый взгляд на командира, последовала за ней.
Плетущий тихо скрипнул зубами. В глубине души он понимал правоту как проводницы, так и целительницы, неохотно признавшей, что шансов выжить в снегу и холоде у болезненного полуэльфа не было. Тем более, что с момента его отъезда из города прошло уже восемь дней. Да, в глубине души он понимал их правоту, но не хотел ее принимать. Все время его не оставляла мысль, что вот еще немного, еще один день, еще пара миль глубже и выше в горы — и они найдут Анжея, пусть больного, пусть раненого, или даже покалеченного, но живого. Впрочем, на последнем уточнении Тэйнар старательно себя обрывал. Ему не хотелось обрекать и без того насквозь больного, хромого, и некрасивого юношу еще и на существование инвалидом.
«Мальчишка. Глупый, наивный, самонадеянный мальчишка. За каким Ярлигом тебя понесло в эти проклятые горы? С чего тебе вдруг понадобилось так срочно „исправлять содеянное“? Почему ты не подумал о последствиях, зачем отправился рисковать собой, горе ты мое? Найду живого — выпорю. Обязательно. После того, как приду в себя».
Возвращались молча. Охотница, задумчиво насвистывая местную песенку, ехала впереди, за ее лохматой лошадкой след в след ступал вороной Лэрты. Целительница тоже не была настроена на общение. Как бы то ни было, исчезновение Анжея тяготило ее сразу по нескольким причинам. Во-первых, ей просто по-человечески было жаль юношу, которому так упорно не везло, по сути, с самого рождения. Во-вторых, ее не отпускало чувство вины как перед Анжеем, которого она не уберегла, так и перед всей командой, чью миссию она поставила под удар: без полуэльфа идти против адепта — чистое самоубийство. А в-третьих… «В-третьих» было очень личным, и девушке совсем не хотелось признаваться в этом даже самой себе. Она ужасно переживала из-за того, что не оправдала надежд Веги.
«Вега!»
Неожиданная идея пронзила сознание, и Лэрта обругала себя последними словами за то, что не сообразила чуть раньше. Она придержала коня, позволяя гнедому Тэйнара обогнать ее, подождала, пока плетущий удалится хотя бы на сотню футов, и осторожно вытащила из кармана округлый полотняный мешочек. Осторожно потянула за завязки, перевернула, вытряхивая на ладонь идеально круглый шар темного стекла, в глубине которого мерцал едва различимый огонек.
около двух недель назад
— Это, конечно, нарушение всех инструкций, но ваша миссия слишком важна, чтобы можно было рисковать только ради соблюдения буквы этих самых инструкций, — Вега сунул руку в карман куртки, и вытащил темный шар. — Это — лим, магическое устройство для связи. У меня есть такой же. Ваш настроен на меня. Для того, чтобы со мной связаться, сожмите лим в кулаке, обязательно без перчатки — необходим как можно более тесный контакт с кожей, представьте меня, и мысленно отчетливо назовите мое имя. Только имя, без фамилии! Разговаривать надо мысленно, четко формулируя вопросы и ответы.
— В каких случаях я могу им воспользоваться? — уточнила Лэрта, осторожно принимая из рук следователя оказавшийся неожиданно тяжелым лим.
— Если вам критично понадобится моя помощь. Если миссия окажется под серьезной угрозой срыва. Если произойдет что-то совсем непредвиденное. Проще говоря, в самом крайнем случае, когда обойтись своими силами не получится. Учтите, скорее всего, я не смогу телепортироваться к вам, и придется обойтись консультацией. Если все будет совсем плохо, я постараюсь придти на помощь, но обещать не могу — я не маг, а телепортационные артефакты вещь редкая, дорогая, и под рукой может оказаться очень редко даже у меня. В любом случае, будьте осторожнее с лимом, не потеряйте его, и… я бы не хотел, чтобы кто-либо еще из отряда знал о том, что у вас есть подобная вещь. Даже Тэйнар.
