Но были и другие пути поиска, были способы воздействовать на Всеведу, и к тому же скрижаль не обязательно нужна была именно сегодня. Она нужна была Гунналугу вообще, нужна в принципе. Поскольку он сумел захватить в плен саму женщину и одну из ее дочерей и приобрел влияние на ведунью через вторую дочь, человеческая жизнь которой теперь оказалась в полной власти колдуна, то Всеведа, как всякая мать, в конце концов, сломается и скажет, где находится скрижаль. Если не добром, то силой решить эту задачу можно, и он готов ее решать, готов воздействовать на Всеведу всеми доступными ему способами. Конечно, есть сложность в том, что она сама может слишком много, неожиданно много. И на всякое его действие тут же в состоянии найти противодействие. И это главная причина, по которой нельзя снять со Всеведы сеть с печатью Аполлония. Без сети она опасна. А через сеть сам Гунналуг не может на нее воздействовать магическими величинами, и приходится обходиться только тем, что могут и все другие люди. А вот это делать Гунналуг давно уже разучился. Ему даже разговаривать просто, без приказного тона, было с людьми сложно. Ладно еще, с ярлами. С этими приходится общаться. Но со всеми другими он привык общаться иначе, минимумом слов и короткими жестами отдавая приказания, которые сразу и со страхом выполняются. С пленницей такой разговор результата не давал.
Но ничего… Не зря все свое свободное время Гунналуг проводит теперь за шестью первыми скрижалями. Там наверняка найдется что-то, что сможет помочь. Надо в первую очередь отточить поиск нитей-мыслей, что витают в воздухе. Тогда можно будет отследить и мысли Всеведы, и мысли других людей, с ней связанных…
И скрижаль найдется…
* * *
Ярл Торольф Одноглазый видел, что мешает задумавшемуся колдуну своим присутствием в тесном закутке под кормовым настилом. И Гунналуг сам уделял ему так мало внимания, что Торольфу было просто неприятно сидеть рядом. И он, отодвинув полог, вышел в лодку, так и не спросив, что случилось с теми, кто был вне лодок. Два сокращенных колдуном дня – коснулись они всех людей или только трех драккаров. Просто забыл спросить, потому что разговор пошел о другом. А возвращаться без причины не хотелось.
Ярл осмотрелся. И причину сразу же нашел.
– Передай гребцам и воинам, – шепотом сказал он кормчему, – что колдун сильно на них сердится. Они сожгли дом, ради которого он сюда отправился, и там сгорела важная для него вещь. Пусть не шумят сильно, пока Гунналуг не отойдет, не то, да не допустит такого О́дин, Гунналуг нашлет на всех какую-нибудь медвежью болезнь…
Кормчий по имени Красный Нильс сам относился к Гунналугу с бо́льшим почтением, чем к своему ярлу. Нильс молча кивнул, закрепил весло в петле и прокосолапил к ближайшей низенькой скамье с гребцами. На лодке не обязательно было говорить что-то всем, если только не отдаешь команду. Можно было шепнуть ближним гребцам, они передадут дальше, и так весть пройдет от кормы до носового дракона.
Но теперь, после того, как весть была пущена по драккару, и ярл увидел, как настороженно притихли гребцы и воины, была причина снова заглянуть к колдуну и задать свой вопрос. Впрочем, заходить в закуток Торольф не стал, он просто отодвинул край полога и сунул за него голову.
– Я сказал команде, как ты просил… Можешь питаться их страхом…
– Я благодарен тебе. Я его уже чувствую и пью. Такие напитки, признаюсь, мне по вкусу. Я от них даже слегка хмелею.
– А мне вот что скажи… Ты сократил время…
– Да, на два дня. Так мы будем иметь запас времени, чтобы подготовиться к выборам. Они будут, судя по всему, нелегкими даже для меня.
– А что другие? Те, кто на берегу? Для них время…
– Для них время идет своим чередом.
– А команда? Моя команда?
– Что – команда?
– Они тоже ничего не ощутили?
– Они не могли не ощутить. Прорыв в два дня был заметным для любого. Это трудно было сделать, и отняло у меня много сил. И они ощутили это точно так же, как ты.
– Тогда почему никто, даже кормчий, не задал мне вопроса?
– Ты не понял? Они боятся… И меня боятся, а теперь и тебя боятся, потому что ты со мной. Для них это слишком большое чудо и утверждение моего могущества… Я постарался сделать так, чтобы они заметили, но молчали. Но молчат они только при мне. И у тебя только за спиной, я сам слышал, шепчутся. Потом, когда высадимся на землю, когда нас рядом не окажется, они будут рассказывать другим, и других тоже охватит страх. Все бонды на выборах будут об этом знать, и все будут бояться… И меня, и, опять же, тебя, потому что ты идешь со мной… Я буду обретать от их страха силу, ты будешь обретать от их страха власть… Так вот власть и сила делаются…
– Хорошенькое дельце… – одновременно и с восторгом, и с осуждением сказал ярл, и непонятно было, чего в его словах больше.
– Ничего особенно хорошего… – спокойно сказал колдун и тут же охладил восторг ярла. – Есть и неприятная сторона вопроса… Может быть, она в состоянии оказаться когда-то чрезвычайно неприятной, а может, наоборот. Но предугадать этого не дано никому. Ты обязательно должен помнить, что время не исчезает просто так и не появляется без причины. Время – это постоянная величина земного мира, одно из составляющих вещей нашего существования в земной жизни. Время не имеет значения только для жизни на небесах. Но мы без него жить не можем. И сейчас два вылетевших дня где-то в пространстве попросту плутают, не понимая ситуацию. Потом они сами разберутся и начнут поиски, чтобы вернуться в свой порядок. Каждого из нас будут искать по отдельности и всех вместе. И когда-то эти два дня, временно, запомни, временно вылетевшие, вернутся к тебе и ко мне, и к каждому на наших трех драккарах. Но нам не дано знать, когда кого это коснется и как скажется на нашей судьбе. Это может оказаться и спасением, и гибелью. Помни, что ты задолжал провидению два дня. Более того, это может случиться даже после смерти, и тогда ты на два дня вернешься на землю от костров Вальгаллы. И как ты поведешь себя, что будешь творить, даже О́дину неизвестно…
– Вот уж спасибо за такой подарок. А если эти два дня вернутся ко мне во время выборов? Если я тогда отстану? Я все потеряю?
– Маловероятно, что все произойдет так скоро. Обычно срок бывает более долгим. Но случается всякое. Здесь мы рискуем, как во всякой битве. Но нам нужно быстрее оказаться на месте, и мы идет на риск. Если мы не пойдем на риск, мы, скорее всего, опаздываем с подготовкой, и тогда нам уже и рисковать смысла нет. А так мы приобретаем шанс успеть, даже если в пути произойдет временная задержка. Но, естественно, задержка короткая.
Ярл Торольф Одноглазый только вздохнул.
– Еще скажи… Если ты все же выбьешь из женщины седьмую скрижаль… Как далеко будет простираться твое могущество?
– Бесконечно…
– Даже на всю Скандинавию?
– Для меня тогда не будет существовать стран и границ. Я смогу по всему миру перемещаться и быть везде одновременно.
