– Не перебивай мою главную песню! – прикрикнула Экстрасенсиха. – Я ее не только о тебе пою, но и о многих. – Она легко перешла на подвывание, это для Экстрасенсихи дело привычное, – есть отзывчивые на счастье, они ему открыты, счастье их находит. А есть хапучие и загребущие. И остаются ни с чем. И любой их боится, от них бежит. Всю жизнь их избегает, линяет, то есть убегает далеко и адреса не оставляет. Ветер несет большие перемены. Какие? – Она замолчала, крутанула хрустальный шар на золотой нитке. Но почему-то зайчики на стену не отпрыгнули.
– Зайчиков нет, – первой заметила Лидка. – Почему? Неужели ваше гадание неправильное?
– Не бывает неправильного. Я профессионал высокого класса. А зайчикам нужно солнце, сегодня день пасмурный.
В дверь позвонили, Морозик быстро зашуршал шлепанцами, спешил открыть. Экстрасенсиха не двинулась с места:
– Я никого не жду, – пробормотала она, но прислушалась, Лидка тоже. В прихожей незнакомый женский голос сказал:
– Хорошо ли у вас работает телефон? А мобильный? А телевизор? А холодильник? А стиральная машина?
Смешливый Морозик расхохотался на весь подъезд.
Экстрасенсиха пожала круглым плечом: «Что смешного? Фирма проверяет исправность бытовой техники». А голосок продолжал: «Магнитофон? Плеер?» И тут Морозик ответил:
– Надо подумать, ответ дам завтра в три. Зайдете?
А та, из фирмы, ответила:
– Наша фирма «Измена и перемена» никогда не отказывает своим клиентам. До свидания! До свидания!
Она как-то напирала на слово «свидание», но проницательная Экстрасенсиха не обратила на это внимания. Только Лидка подумала: «Похоже на пароль и явку», но вслух ничего не сказала. Зачем соваться в чужие пароли и явки? Тем более, свои дела не улажены, Андрей исчез в неизвестном направлении. И Экстрасенсиха, кажется, не знает, где оно это направление.
– Ничего вы мне не объяснили!
Она вела себя, как в магазине: пришла за покупкой, а товара нет.
– Не нравится – уходи, – провыла Экстрасенсиха, – пасмурно, ветер северный, температура около нуля. Ты, Лида, этот ноль запомни – тебя ожидает нулевой вариант. Озеро не оттаяло, трава не пробилась, птицы не вернулись из теплых стран. Поняла, Лида?
– Не-а. Скажите прямо про меня, мне про птиц неинтересно, по барабану мне ваши птицы, извините.
– Слушай внимательно – больше поймешь. Грубость души и настырность поведения отталкивают. Обаяния мало, а противность остается. Извини, это не мои слова – старый тополь нашептал давно, когда еще не опали листья, ими и шептал. А деревья без листвы не шепчут, молчат. Или тебе про деревья тоже неинтересно? Тебе по барабану?
– Лучше прямо, в лоб. Я намеки вообще плохо понимаю, не врубаюсь. У меня и чувство юмора маленькое, а чувства намека вообще нет, кажется.
– Говорю прямо: человек без такта, как дерево без листьев. Никому не нравится.
– А вот и неправда! Я ему очень даже понравилась, а мама все испортила. Она же двинула его со всей дури кулаком, а кулак у нее боксерский, хотя на вид женственная и красивая.
– Видела я маму. Все не так просто. Если бы он ее не позвал, она бы не примчалась. Понятно?
В комнату заглянул Морозик:
– Беседуете? А я скоро вернусь, Экстрасенсиха. Совещание Дедов Морозов мэр Кружков собирает. А по пути куплю перец черный горошек, кардамон, тмин – приправочки всегда нужны для вкуса и душистого блюда. – Он выскользнул за дверь. – Пока!
– Поймаю со Снегуркой – замочу! – крикнула вслед Экстрасенсиха. Пока Морозик не увлекся Снегуркой, Экстрасенсиха была дамой воспитанной и вежливой. Но теперь она часто бывает на Лунном бульваре – хочет не упускать из вида своего Морозика. Постоянное общение с подростками сделало ее не такой уж культурной и изысканной. Раньше она сказала бы «проучу», а теперь – «замочу». Как какой-нибудь грубиян Барбосов, или Леха, легкомысленный изменщик. Однажды Леха и Морозик разговорились на бульваре и оба признались друг дружке, что иногда позволяют себе зигзаги. Так они называли измены, которые склонны прощать друг другу, а тем более – себе самим. Но весь этот разговор происходил давно, в другой книге. А сейчас Морозик удрал из дому. Он ехал вниз, лифт медленно двигался, Морозик от нетерпения топал белыми валенками, а бороду трепал и совсем растрепал. А глаза горели, как у молодого. Из-за любви к перцу-горошку? Ой вряд ли. Он слышал угрозу Экстрасенсихи, но отмахнулся: «Не поймает». И понесся по Лунному бульвару.
Экстрасенсиха сердито глянула на ни в чем не повинную Лидку:
– Я все тебе сказала, можешь отправляться домой.
Лидка без возражений пошла из комнаты, а сама думала: «Мой Андрюша слинял от меня, это как? Никогда мне не найти вечную любовь».
Попугай Попка сказал громко и отчетливо:
– Вечная морковь и той не бывает – вянет. А вечная любовь только в кино! Дай семечек, Лидка!
– Хочу вечную любовь! – крикнула Лидка уже с лестницы. – Вечную! – И быстро впрыгнула в лифт – боялась рассердить Экстрасенсиху. И рассердила:
– Вечную? И верную? И без измен? – Экстрасенсиха стукнула кулаком по волшебному столу, драгоценные камни подпрыгнули и легли на бархатную скатерть узором в виде сердца, пронзенного стрелой, она сказала сама себе: – Все мужики изменщики и гады.
Лидка слышала ее слова, она заплакала и вернулась. Обняла Экстрасенсиху, села рядом. Так они сидели и плакали, как две подружки. Экстрасенсиха сказала сквозь слезы:
– Отомщу. А ты?
– Моя месть будет страшной. Если сумею его найти. А твоя – страшной?
– Еще какой! Но мне его жалко, я же его, идиота отмороженного, люблю!
– И я своего люблю!
– Знаешь что? – у Экстрасенсихи слезы высохли мгновенно. – Не морочь голову! Ты его даже не знаешь, видела всего минуту! «Люблю!», главное дело!
– Любовь-морковь-репа-петрушка! – рявкнул попугай.
Лидка ушла.
* * *
Агата встретила Леху по дороге в школу. Он вышел из своего подъезда.
– Привет, Агата, – старался сказать как ни в чем не было. Но – бывало! И Леха трусливо смотрел в сторону: – Агата, привет!
– Никаких приветов предателям, – она засмеялась зловредно, – передавай привет своей косой и хромой подружке. Славненькая такая уродочка!
Он преградил Агате дорогу, как раньше. Замахнулся сумкой, но не ударил, сумку опустил.
– Почему не стукнул! – Она смотрела весело и смело. – Не бьешь девочек? Бей, Леха, ты теперь такой. – И ушла. Изо всех сил гордо выпрямила спину, расстроилась: не бьет, не толкает, не ругает – разлюбил окончательно. Грустно было Агате в то утро.
А он свистнул громко, разлетелись вороны Лунного бульвара. И с березы слетели, и с тополя тоже. Серыми крыльями закрыли небо. А Леха обогнал ее и до самой школы ни разу не обернулся.
