– Слушайте. – Глеб сразу стал серьезным. – В языческие времена, еще до того, как Владимир кнутом да пряником взялся крестить Русь, славянские племена поклонялись разным богам, главным из которых почитали бога-громовержца – Перуна. Одно из главнейших его святилищ находилось на реке Волхов, на острове… Вот наше задание заключается в том, чтобы…
– Отправиться на остров и договориться с Перуном о вечном покровительстве? – не удержавшись, перебила его Динка.
– Ну почти… Всего-то добыть его секиру – нечто вроде каменного молота, – спокойно заявил Глеб.
– Если я правильно помню, Русь крестили веке в десятом? – уточнил Северин. Он поставил на стол локти и, отложив бутерброд, с интересом слушал друга.
– В конце десятого, но язычество держалось еще несколько веков… – уточнил тот. – Потом почти умерло. Но сейчас, кстати, появились люди, называющие себя язычниками. Они, конечно, больше играют и на самом деле мало что знают о языческой вере. Вроде как модно одно время было относить себя к поклонникам древних богов и на выступлениях фольклорных групп исступленно орать «Один», «Перун» или «Велес» – кому как больше нравится.
– Ну, про Велеса мы уже кое-что знаем, – усмехнулась Динка. – У нас даже свой богатырь Поток Власьевич есть, – и она хитро покосилась на Северина. Тот неожиданно покраснел и уставился в стол. – А что про этого Перуна известно?
– Действительно не так уж много, – вмешалась в разговор Александра. Она сидела чуть в стороне ото всех, на перилах и, казалось, даже не слушала. – Само имя Перун означает «бьющий, разящий». Раньше молнии тоже называли перунами… Так вот, Перун – бог грозы. У многих народов главным становился именно бог, метающий молнии. Например, Зевс у греков. Перуну приносили в жертву быков, а еще ему обычно была посвящена особая священная дубовая роща. Князь и княжья дружина считали Перуна своим покровителем и клялись его именем…
– Кстати, – добавил Глеб. – Перун часто встречается в народных сказках. В одной из них он долго гонял молниями черта, который прятался то в скотине, то в человеке, то в дереве, пока черт наконец не укрылся в воде. «Там тебе и место», – говорит Перун. Славяне вообще считали, что нечисть большую часть года живет в воде, выходит на сушу лишь на Ивана Купалу и ходит среди людей до Ильина дня. Поэтому и купаться лучше лишь в это время. Безопасней.
– Выходит, вовремя мы сюда приехали! – засмеялась Динка. – Только не уверена, хорошо это или плохо – то, что нечисть на сушу вылезла… Сидела бы себе в воде. Может, так было бы спокойнее.
– А как мы будем секиру Перуна искать? – спросил вдруг Северин.
– Археолог сказал, что раскопки ведутся, но им нужна наша помощь. Завтра выезжаем. – Глеб взглянул на часы. – Так что времени осталось немного. Отдыхайте, купайтесь, раз уж вода от всякой нечисти свободна, а утром пораньше отправляемся в путь. Все согласны?
«Русичи» переглянулись и с готовностью кивнули. Северин помедлил. Он думал об Арине. Конечно, он знал, что они здесь ненадолго, и жизнь его прочно связана со школой и сложными, порой опасными заданиями, но так хотелось продлить время, почувствовать себя свободным независимым человеком… как все те подростки, что тусуются во дворах, слушая музыку и маясь бездельем.
– А раз так, все свободны и, – Глеб широко улыбнулся, – просто обязаны провести сегодняшний день в безделии!
Можно было не повторять. Словно боясь потерять даже одну минуту из отпущенного дня, Северин вскочил и, на ходу дожевывая свой бутерброд, направился к домику, где жила Арина.
Окна летнего дома были занавешены голубым тюлем, и Северину вдруг показалось, что это очень мило и трогательно. Он, чувствуя необыкновенную нежность, словно лаская, провел рукой по деревянным полированным перилам. Он готов был целовать каждую ступеньку лестницы, по которой ступали босые ножки девушки.
Поднявшись на крыльцо, Северин остановился у двери. «Вот сейчас я постучу, и она выйдет… Что ей сказать? «Привет»?.. – это простое слово вдруг показалось Северину пустым и неуместным. – «Доброе утро» будет гораздо лучше… но уже двенадцать. Не говорить же «добрый полдень»?.. А «добрый день» как-то сухо…» Парень нахмурился. Все слова казались ему недостойными Арины. Она – совершенно особенная, необыкновенная девушка. Значит, и говорить ей нужно что-то необыкновенное… Но что? Болтовня никогда не была его коньком. «Все должно решиться само, – подумал наконец Северин. – Я улыбнусь ей, и, если вчерашняя ночь не была миражом, она тоже улыбнется, нам не потребуются никакие слова».
И только он подумал все это, как понял, что решил совершенно правильно, и, уже ничуть не сомневаясь, постучал в дверь.
На лице Северина уже сияла улыбка, когда дверь открылась, и на пороге появилась заспанная темноволосая худенькая девушка в длинной футболке, открывающей загорелые дочерна ноги.
«Соседка по комнате. Ну конечно!» – сообразил парень.
– Привет, я к Арине. Можно? – Он сделал шаг, представляя, как войдет в дверь и увидит ее – тоже заспанную, с растрепанными ото сна золотистыми солнечными волосами, необыкновенно родную и милую…
Но брюнетка, против ожидания, не отступила, пропуская его внутрь, а, напротив, потянула дверь на себя и нахмурилась.
– Вообще-то Арина уехала, – сообщила она, собираясь окончательно захлопнуть дверь. Северин едва успел ее перехватить.
– Как? Куда? Когда? – спросил он, еще не веря в происходящее.
– Слушай, отстань, а? – девушка широко зевнула. – Я всю ночь не спала… Откуда я знаю, как и куда она уехала. Мы с ней просто в одной комнате жили. Я ей не сторож, понял? Уехала – и все.
– Но она вернется? – Северин все еще не выпускал ручку двери.
– Не знаю я, вернется или не вернется, но вещи все забрала. Уехала с каким-то мужиком, – брюнетка снова зевнула. – Так ты дашь мне поспать или нет?.. И мой тебе совет, – продолжила она, когда Северин наконец выпустил дверь, – не бегай за Аринкой. Если бы ты был ей нужен, она бы тебя об отъезде предупредила. Или телефончик оставила. Не оставила? Ну тогда гуляй, парень!..
Дверь захлопнулась, и Северин остался на крыльце, чувствуя себя так, словно в него ударила молния… Тот самый перун, о котором говорила Александра.
А потом повернулся и побрел к себе. Едва ли кто-то из тех, кто видел его вчера, мог бы узнать статного ловкого парня, первым перемахнувшего через еще высокое пламя, в этом ссутулившемся потерянном человеке.
* * *
– Оля, – Глеб набрал в легкие побольше воздуха, – мы не увидимся еще какое-то время… Я должен буду уехать…
Он замолчал. Из-за этой глупой недоговоренности расстояние между ними становилось вдвое больше.
– Хорошо, я буду ждать, – прозвучал ее родной голос. – Возвращайся. И помни, что ты обещал.
Он сжал зубы. Между ними – дорога. Долгая, бесконечная дорога… Редкие встречи и долгие темные провалы разлук.
К черту бы эти расставания, но как поется в одной старой песне, без расставаний бы не было встреч.
