— Что происходит? — изумился полковник. — Кто они? — Он указал на женщин.
— Невесты! — ответил я. — Там! — указал за колючую проволоку. — Женихи! Послушайте!
Мы остановились рядом с молодой симпатичной вейкой. Она держала за ручку мальчика лет трех.
— У меня дом, корова, свиньи, куры и кобыла с жеребенком! — кричала она коренастому плечистому очхи с петлицами сержанта. — Земля хорошо родит…
— Сколько земли? — заинтересовался сержант.
— Двадцать десятин!
— Одного коня мало! — заключил очхи.
— Второго купим! Деньги есть! Плуг исправный, сеялка и жатка почти новые.
— Дом большой?
— Горница, кухня и спальня. Есть летняя кухня, сарай, погреб…
— Мальчик твой?
— Мой! — Вейка приподняла сына. — Три года уже, помощник растет!
— А самой сколько?
— Двадцать два!
— Есть моложе! — скривился очхи. — К тому же девки, а не вдовы.
— За ними ты в примаки пойдешь! — возразила вейка. — На тестя работать будешь! А у меня сам себе хозяин! Ты глаза-то разуй: чем они лучше? Обнять толком и то не умеют. Я молодая, здоровая, горячая — любить буду всю ночь. У них-то, может, и ноги кривые, а у меня смотри! — Женщина задрала подол спереди. — Видал такие?
Очхи за проволокой, привлеченные сценой, засвистели, заулюлюкали, но вейка держала подол, давая возможность сержанту рассмотреть. Тот впился глазами.
— Срам! — плюнул сопровождавший меня полковник.
— Для этой женщины обрести мужа — вопрос выживания! — сказал я. — Одной ей хозяйство не потянуть, а работника не сыскать — мужчин мало.
— У нас тоже есть вдовы! — нахмурился полковник.
Я развел руками. Тем временем сержант за проволокой сделал вейке знак, та опустила подол и, волоча сынишку за руку, побежала к воротам. Сержант двинулся в том же направлении.
— Что теперь? — спросил полковник.
— Заявят чиновнику, что хотят вступить в брак. Тот зарегистрирует и выдаст свидетельство. После чего сержанта отпустят. Вейка повезет его к себе, но, думаю, первую остановку они сделают там! — Я указал на недалекие кусты.
— Зачем? — удивился полковник.
— Он слишком жадно смотрел на ее ноги. А ей надо доказать, что обещала не зря. Не то еще сбежит!
— Откуда знаешь? — сощурился полковник.
— Проехал по лагерям. Везде одно и то же.
— Сманиваете наших парней?
— Не всех. Во-первых, отпускаем только через брак — чтоб не шатались по дорогам. Тем, кто женат, — от ворот поворот. Они-то, может, и хотели остаться, но будь добр — к семье! Во-вторых, никого не заставляем. Смотри, слушай, выбирай невесту! Не нравятся? Завтра новые подойдут! Они тут каждый день меняются. Дома своя девушка? Складывай вещи — и в Союз! Силой не держим. Однако они, как видишь, не спешат. Ты случайно не холостяк?
— Да у меня дочки такие! — Полковник указал на девиц у забора.
— Счастливый! — позавидовал я.
— Ага! — хмыкнул он. — За кого теперь их выдам?
— Расскажи им, что видел! — посоветовал я. — Тут главное — юбку покороче!
Он захохотал.
— Интересный ты человек, капитан! — сказал, отсмеявшись. — Много о тебе слышал, но, признаться, не верил. Ты воевал на Восточном фронте?
Я кивнул.
— Правда, что захватил склад с боеприпасами, предъявив фальшивое удостоверение?
— Обижаешь! — возразил я. — Подлинное! — Я достал из кармана красную книжечку.
— Ты мог расстрелять охрану после того, как она оставила склад, — сказал полковник, возвращая удостоверение, — но не стал этого делать…
— Зачем? — пожал я плечами. — Они же ушли. Сейчас, может, невест выбирают.
— У меня во фляге водка… — сказал полковник.
— Хлебная? — уточнил я. — Или корнеплоды?
— Обижаешь! — засмеялся он. — Хлебная, конечно!
— Тогда — сюда! — Я указал на кусты. — Успеем! Пока еще там распишутся…
* * *
По возвращении я застал Петроград в лихорадке предвыборной борьбы. Стены домов были оклеены плакатами, на площадях кипели митинги, газеты и листовки расхватывали как горячие пирожки. Не знавшая демократии страна окунулась в нее, как истомленный жарой подросток в прохладную воду. Смотреть на это было забавно и грустно. Нахлебаются, как пацаны в реке…
Ливенцов действовал спокойно и методично. Став председателем правительства, отменил одиозные законы прежней власти — в первую очередь о чистоте крови, объявил необходимые свободы и сейчас проводил выборы в Учредительное собрание. У него имелся хороший консультант. Антон сходил в Россию, вернулся через несколько дней, груженный книгами, ноутбуком с электронными базами и скачанными в Интернете историческими прецедентами. Ночи напролет Антон сидел перед компьютером или обложившись книгами. Лицо его горело восторгом. Он творил будущее страны: намечал государственное устройство, писал конституцию и законы. Я не разделял его энтузиазм. Какую б партию мы ни создавали, получается КПСС, какую б демократию ни творили, на выходе — общество, где богатые формируют власть и обирают бедных. Редкие исключения лишь подтверждают правила.
В Петрограде я захандрил. Заняться было нечем. Роту я сдал Рику, другой должности мне не предложили, вернее, я сам ее не захотел. Ливенцов почему-то решил, что из меня получится министр просвещения. Стать министром было почетно, но маленьких веев жальче, и я предложение отверг. Днями напролет я валялся на койке, думая о будущем. Оно рисовалось нерадостным. Место проходчика все более уверенно занимал Антон, рота отошла к Рику, на покупку фермы не было средств. Деньги, полученные из казны, я истратил на беженок. С началом войны царское правительство прекратило размен ассигнаций на золото, а бумажные деньги для покрытия возросших расходов печатало бездумно. Цены выросли втрое. Как честный управляющий, Пров выполнял указание хозяина: денег для детей не жалеть! Мой банковский счет исхудал. Денег пока хватало на еду и водку, благо, что выпивка стоила дешево, но это не продлится долго.
С заключением мира моя Воронья Слободка разъехалась. Остались Мария с девочкой, они перешли на содержание Прова. Семья вернулась под прежний кров. Все были при делах. Пров содержал дом, Мария в нем прибиралась, Рик командовал ротой, Антон творил историю, Ула занималась в школе фельдшеров, жена Рика, Елена, создавала мужу уют, а ее папаша, перебравшийся к зятю, ходил на службу. Никто не видел, как капитан пьет, или делали вид, что не видят. Компанию мне составлял Васька. Из обитателей дома бездельничали только мы двое. С представителем кошачьих мы нечаянно подружились. Катя сильно осложняла Ваське жизнь, кот стал прятаться в моей комнате: сюда оторва заглядывать боялась. Собаки не любят пьяных, коту было плевать. Мы на пару валялись на кровати, я гладил кота за ушами, тот довольно урчал.
