Я невольно испытал уважение к царю. Водка разрушала тело Алексея, но мозг пока держался.
— Что вы хотите видеть, ваше императорское величество? — спросил я. — Спецназ в атаку цепью не ходит. Его задача: диверсионные операции в тылу врага: уничтожение штабов противника, захват языков, устройство засад…
— Засаду! — велел Алексей.
Если вы пережили дрючку в российском спецназе, любая вводная не застанет вас врасплох.
— Прошу в машину! — сказал я. — Экипажи там не пройдут!
Я кривил душой: экипажи бы прошли, но мне хотелось похвастаться грузовиками. Адъютанты помогли Алексею забраться в кабину, генералы полезли в кузов, поминутно чертыхаясь, чем доставили мне незабываемое удовольствие. Им еще предстояло трястись на деревянных лавках. Если повезет, кто-то прикусит чрезмерно болтливый язык. Для царя больше подошел бы «УАЗ», но его я спрятал. Понравится Алексею — придется дарить. Мне опять в Краснодар?
Я сел за руль, через пять минут мы были на месте. У подножия небольшого холма, поросшего чахлым кустарником, стояли ростовые мишени, воткнутые в землю.
— Вражеская колонна! — пояснил я, когда все подошли. — Взвод Союза на марше, ровно тридцать человек. Прошу обратить внимание: мишени новые, без пробоин. Сейчас мы увидим, как пятеро моих бойцов уничтожат взвод.
— Пятеро? — удивился Алексей.
— Больше не требуется. Более того, я раздал каждому по десять патронов. Боеприпасы в походе следует экономить.
Мы отошли на безопасное удаление. Рик с бойцами по моему сигналу побежали на холм. Рик на середине пути достал из сумки продолговатый предмет, откинул ножки и воткнул их в землю склона.
— Что он делает? — спросил Алексей, вытягивая шею.
— Устанавливает мину.
— Ты купил ее в России?
— Здесь делали.
Рик тем временем покончил с установкой и побежал к кустам, разматывая шнур. Перед тем как залечь, оглянулся. Я поднял руку.
«Монка», изготовленная на местном заводе, грохнула не хуже нашей — и с тем же эффектом. Часть мишеней просто-напросто снесло, часть превратилась в лохмотья. Тут же дробно-дробно застучали выстрелы «АК». Через несколько секунд они затихли, и я пригласил царя спуститься. Некоторое время он и генералы бродили у мишеней, разглядывая их и тщетно стараясь найти уцелевшие.
— Изрядно! — сказал Алексей, подходя ко мне. — Изрядно. Пятеро наших против тридцати их. Бух! — Он вскинул ладони. — И никого! Знаешь! — Он взял меня за локоть. — Они на тебя ябедничали! — Он указал на притихших генералов. — И мундиры у тебя не те, и солдат-де остриг коротко. Правильно сделал, что остриг! Развели патлы! Незачем вшей разводить! Мне вейские уши не мешают! Всех остричь! — Генералы отшатнулись. — Спасибо, Илья Степанович! — Алексей внезапно обнял меня. — Не прогадал, когда доверил тебе роту! Эти будут воевать! А вот у них не знаю… — Он разжал объятья и поманил пальцем толстого генерала. — Компенсировать ему из казны затраты! — приказал строго. — Понял? Не восемьсот двенадцатый год, чтоб полки за свой счет снаряжать…
Что бы там ни было, но Алексей мне нравился. Не только мне. «Если б он руководил государством хотя бы два часа в день!» — говорил Зубов.
По отбытии гостей я объявил роте выходной, а сам с офицерами закатился в ресторан. Мы пили за здоровье государя, за победу над супостатом, за большие звезды на наших погонах и любовь прекрасных дам… Глаза мальчишек горели восторгом. Государь устроил им смотр и остался доволен. Они служат в элитной роте. По ходатайству командира их произвели в офицеры, хотя никто не окончил юнкерское училище. Немыслимая удача! Скоро война, а это великолепный случай отличиться! У них такой замечательный командир! Никто из них не думал, что может погибнуть: кто думает об этом в двадцать лет? Внезапно я поймал себя на мысли, что мне будет горько, если кого-то из моих ушастиков убьют. Так же горько, как после смерти Сергея. У веев тоже есть матери, и они любят своих сыновей… Зачем я снова ввязался? Надел форму, принес присягу?..
От этой мысли мне стало горько, и я напомнил офицерам, что завтра трудный день. Они послушно встали. Отправив Рика домой, я пошел бродить по Петрограду. Ноги сами вынесли меня к ее дому; осознав это, я замер и некоторое время стоял. Свет в окнах горел, я едва удержался, чтоб не постучать. Выругав себя, я подозвал извозчика и поехал к домой.
Семья была в сборе и смотрела кино. Ула сидела в дальнем углу. По возвращении я держал ее в отдалении, да и она не стремилась сблизиться — чуяла вину. Пусть взрослеет! Антон примостился неподалеку от кузины. Рик сидел на диване с Еленой Гордиенко, они держались за руки и, по-моему, не понимали смысла происходящего на экране. За время моего отсутствия наш случайный знакомый с берега Невы и его дочь прописались в особняке, разве что не ночевали. Ефим Тарасович в моем присутствии чувствовал себя смущенно, вот и сейчас, увидев меня, вскочил с кресла. Рик с Леной моего появления не заметили.
— Илья Степанович! — шепнул Гордиенко. — Мы могли бы поговорить?
Я кивнул и повел гостя в кабинет. Пров подал нам коньяк.
— Илья Степанович, — Гордиенко мялся, — у меня деликатный вопрос. Как вы, наверное, заметили, Лена и Иллирик Иванович…
— Заметил! — подтвердил я.
— Боюсь, он попросит ее руки.
— Почему боитесь?
— Ну… — Он вздохнул. — Буду откровенен: Лена — бесприданница! Я тратил деньги на ее учебу и наряды, а на приданое не скопил. Жалованье маленькое…
— За неудачу дают придачу! — сказал я. — Ваша дочь неудача?
— Что вы! — обиделся он. — Леночка красива, умна, образованна, из нее выйдет замечательная жена и мать. Я воспитывал ее строго.
— Тогда в чем дело?
— Она дочь мелкого чиновника, а Иллирик Иванович — ари!
— Вы видели его уши?
— Кх-м! — закашлялся Гордиенко. — Но свидетельство-то есть! Офицер-ари вправе рассчитывать на выгодную партию.
— Предоставьте решать ему!
Словно в подтверждение моих слов в дверь постучали. На пороге возникли Рик с Леной: они не стали ждать окончания фильма. Лицо кузена выражало решимость, щеки Лены горели. Рик шагнул вперед. Лена попыталась остаться в дверях, но он за руку втащил ее в кабинет.
— Ефим Тарасович! — выпалил кузен. — Прошу у вас руки Елены!
Гордиенко испуганно посмотрел на меня. Я едва удержался, чтоб не рассмеяться.
— Батюшка! — Лена хлопнулась на колени.
Рик подумал и опустился рядом. Гордиенко смотрел растерянно. Я встал и снял со стены икону. Гордиенко неумело помахал ею перед парой, Рик с Леной приложились к образу и встали. Отец и дети замерли, не зная, что делать дальше.
— Поцелуйтесь! — посоветовал я. — Теперь можно!
Рик чмокнул невесту в щечку, затем он и Лена расцеловались с Гордиенко, после чего убежали. Гордиенко двинулся следом, но я остановил. Не приходилось сомневаться: за дверью целуются. Робко, неумело, но с такой любовью! Рику с Леной предстояло открыть сладость познания друг друга, каждый день будет нести им радость и бездну счастья. Подумав об этом, я едва не застонал.
