— К орудию! — скомандовал Семен.
Спустя короткое время они услыхали гул моторов. Гул приближался, нарастал, и скоро перед спуском показалась тупорылая кабина первого «мана». Крайнев порадовался, что пушка — ниже, их не могли увидеть. Грузовик скрыл гребень берега, следом показался второй, затем третий…
— Четыре, пять, шесть… — вслух считал Крайнев. — Всего шесть. В каждом грузовике сорок-пятьдесят человек. Значит, двести сорок — триста человек.
— Готовься, Ефимыч! — сказал Семен, приникая к прицелу. — Если что пойдет не так — прощай, Родина! — Семен перекрестился. — Помози, Боже, рабам твоим! Укрепи их мышцу силою твоею, дай им одолеть супостата богомерзкого, врага твоего…
Колонна медленно выползала в пойму и теперь катилась к мосту. Боевого охранения на мотоциклах, чего опасались Крайнев с Саломатиным, не было.
«Чего бояться тридцати человек личной охраны уполномоченного? — зло думал Крайнев, наблюдая за передвижением колонны. — Думают, разбежались от страха, Кривичи можно брать тепленькими. Сейчас увидите, суки! Это вам не Вдовск!..»
Первый «ман» подполз к мосту и остановился. Из кабины выскочили двое и пошли по настилу, заглядывая вниз.
«Только бы не спустились под мост! — взмолился Крайнев. — Заметят бечевку и все поймут. Господи, помоги!»
То ли молитва его была услышана, то ли каратели поленились, но парочка вернулась к грузовику и залезла в кабину. «Ман» медленно заполз на мост.
— Четвертая отметка! — скомандовал Семен, и бойцы Давида в одно мгновение переставили лафет пушки. Семен поправил наводку. Теперь на прицеле был замыкающий колонну грузовик.
«Ну же, ну! — умолял Крайнев, наблюдая, как первый «ман» движется по мосту. — Давай, Вася! Дергай!..»
Но Вася почему-то медлил. «Ман» уже вкатился передними колесами на берег, Крайнев в отчаянии схватился за голову. В этот момент грохнуло. Гулко, раскатисто, неожиданно. Крайнев видел, как на месте моста вспух куст из дыма и деревянных обломков, и взрывная волна вздернула «ман» на передние колеса. Грузовик встал свечкой, затем медленно осел назад. Опоры под задними колесами уже не было, грузовик скользнул вниз, прямо в разбитую взрывом полынью. Скрылся в ней, оставив на поверхности только решетку радиатора.
— Выстрел! — крикнул Семен.
Трехдюймовка грохнула, выплюнув гильзу. Крайнев видел, как поставленный «на гранату» снаряд ударил в кузов последней машины, разметав по сторонам тела и обломки, после чего смотреть стало некогда. Семен командовал, он совал патрон в открывшийся зев ствольной коробки, пушка подпрыгивала, выплевывая снаряд. Давид с бойцами, подчиняясь команде, двигали лафет. Крайнев знал, что кроме первого снаряда у остальных трубка выставлена на шрапнель, судя по тому, что Семен не требовал изменить значение трубки, расстояние они промерили правильно, и горячие стальные шарики сыплются сейчас на головы карателей. Те, конечно же, выскочили из грузовиков и рассредоточились по снежному полю, но от шрапнели в снегу не укроешься… Он слышал вой пулеметов и треск винтовочных выстрелов, понятное дело, что огонь велся с обеих сторон, но, кто превозмогает в этой схватке, было не понять. Внезапно Семен крикнул, что гильза застряла в казеннике, Крайнев схватил еловый банник и в два удара вышиб ее наружу. После чего, крикнув Давиду заменить его, остался наблюдать.
Бой был в разгаре. Внезапность сделала свое дело. Гибель солдат из первого и последнего грузовиков разом уменьшила шансы немцев. «Максим», поставленный Саломатиным на левый фланг, прострочил кузова оставшихся «манов», его плотный огонь, а также очереди двух трофейных «МГ» и дробь винтовок в считаные мгновения сократили число карателей. Но их оставалось все еще много. Рассыпавшись по полю, немцы отступали к левому берегу, причем отступали умело, перебежками, ведя непрерывный ружейно-пулеметный огонь по врагу.
«Это не только литовцы! — понял Крайнев, наблюдая за боем. — Гарнизон Города! Фронтовой опыт, знают, что делать. Нельзя упускать их, нельзя!»
Скоро немцы вышли из-под эффективного огня партизанской засады и теперь толпой бежали к левому берегу. «Перегруппируются, займут оборону на гребне, — с тревогой подумал Крайнев. — И поменяются с нами местами. Не дай им оторваться, Вася!» Саломатин словно услышал. Крайнев увидел, как правый берег вспух темной волной, цепь защитников заскользила вниз и стала перебегать реку по льду. Следом устремились повозки мобильного госпиталя.
«Поздно! — оценил Крайнев. — Не успеют! Немцы поставят пулеметы на гребне — и все!» Расстояние не давало возможности рассмотреть Настю в преодолевших реку санях, но Крайнев не сомневался — она там. Через десять-двадцать минут окажется на линии огня.
— Пушку на передок! — услышал Крайнев команду. Обернулся.
— Двум смертям не бывать, а одной не миновать! — оскалил зубы Семен. — Давай, Ефимыч! Пропадут наши!
Спустя минуту кони, подгоняемые плетью, тащили трехдюймовку по колее, проложенной вчера. Мартовский снег успел слежаться, но еще не подтаял, поэтому колеса пушки прыгали на неровностях схваченной морозом земли, не погружаясь в нее. Крайнев мысленно поблагодарил конструкторов начала двадцатого века, сделавших трехдюймовку такой легкой. Никто из расчета, кроме Семена, не сел на передок, бежали следом за орудием. Запаленно хватали воздух широко открытыми ртами, но не отставали. Крайневу казалось, что эта бешеная гонка длится вечно, хотя не прошло и минуты, как расчет вылетел на дорогу. Здесь они мгновенно сняли лафет с передка и уперли его в грунт. Семен, не глядя в окуляр панорамы, завертел маховик наводки, опуская ствол трехдюймовки до минимального уровня. Только сейчас Крайнев понял замысел старого артиллериста. Немцы бегут сюда по дороге — это легче, чем по заснеженной пойме. При строительстве дороги, для уменьшения уклона, в береговом обрыве прорезали коридор, по дну которого пролег путь. Высота земляных стенок метров пять, они крутые, всем, кто окажется в этом пространстве, не укрыться от шрапнели. И деваться некуда. Впереди — пушка, сзади поджимают бойцы Саломатина…
— Ставь трубку на «картечь»! — подтвердил его догадку Семен.
Крайнев молча подчинился.
— Успеем выстрелить не больше двух раз! — крикнул Семен. — После чего — прощай, Родина! Парням лучше уйти!
Крайнев посмотрел на бойцов охранения. Никто из них не двинулся с места. Давид снял с плеча «СВТ», передернул затвор. Остальные последовали его примеру. Крайнев кивнул и бросил трехдюймовый патрон в приемник ствольной коробки.
Каратели, ворвавшиеся в земляной коридор, не сразу разглядели стоявшую в конце подъема пушку. Они просто бежали что есть сил и с ходу налетели на рой ударившей им в лицо шрапнели. Послышались вопли, стоны и ругательства.
— Гильза застряла! — крикнул Семен.
Чтоб обеспечить максимальное поражение бегущей пехоты, Семен установил пушку на уклоне — стволом параллельно дороге. Он заблокировал колеса тормозом и на всякий случай бросил под них спереди первое, что нашлось, — деревянный банник. Крайнев вырвал его и стал выбивать застрявшую гильзу. Она не поддавалась. Крайнев, стоя перед пушкой, толкал шест резкими ударами, бил и бил, не переставая, но гильза уперлась намертво. Он слышал за спиной отрывистые команды — немцы пришли в себя, топот сапог, но, ожидая взмокшей спиной пули, банник не бросал. Внезапно рядом оказался Давид, вдвоем они отвели шест и ударили изо всех сил. Шест провалился внутрь — так, что Крайнев больно ударил руку о дульный срез, но дело было сделано.
