Слепые сироты, маленькие гоминиды, были предоставлены самим
себе. В тёплое время года они иногда возвращались из волчьего логова в свой
интернат пешком, одни, без взрослых. Они хорошо знали окрестности, им, слепым,
было всё равно, ночь или день. А взрослых особей, которые их употребляли, не
волновало, дойдут они или нет. Этих взрослых уже ничего не волновало. Они
напивались и храпели.
Дети шли по широкой тропинке, огибавшей озеро. Путь пешком
был значительно короче, чем на машине, по шоссе. Обычно они передвигались
гуськом, по три-четыре человека. Старший шёл впереди, легко постукивая белой
тростью по земле, по вздутым корням деревьев. Остальные — за ним, ориентируясь
на звук его шагов.
Собственно, всё и началось с этого странного ночного шествия
слепых детей.
Из-за постоянной бессонницы он часто отправлялся гулять
глубокой ночью. Ему необходимо было двигаться, ходить, просто переставлять
ноги. Оставаясь один в лесу ночью, он мог отчасти утолить жажду действия, дать
волю своему воображению. В сотый, в тысячный раз он проигрывал в памяти сцену
на чердаке, доходил до экстаза, до исступления и, опомнившись, вдруг
обнаруживал, что сжимает руками тонкий ствол молодой берёзы, как будто это шея
самки гоминида.
Дерево качалось, шумело листьями, и ему чудилось, что это
шумят крылья освобождённого ангела.
И вот однажды, сквозь шорох листьев, сквозь таинственные
звуки ночного леса, прорвались живые детские голоса. Он притаился, спрятался и
увидел сквозь кусты странную процессию. Ночь была светлая, полная луна освещала
их лица, застывшие глаза. В какой-то момент он испугался, что они заметят его.
Они остановились, но заметить никого и ничего не могли. Зато
они его услышали. Старшая девочка громко спросила:
— Кто здесь?
Он перестал дышать, притворился мёртвым, как это делают
хищники, чтобы обмануть жертву.
Последней шла самая маленькая девочка, лет семи. Она
отстала, выронила что-то, присев на корточки, шарила в траве. Другие прошли
немного вперёд, она окликнула их, чтобы подождали. Он не решился напасть. Детей
было четверо. Со всеми он бы не справился, другие могли убежать, поднять шум,
позвать на помощь.
Но с той ночи в конце мая прогулки его обрели смысл и цель.
Он кружил вокруг интерната, вокруг озера. Круги сужались. Не осталось ни одной
молодой берёзки на берегу, чей тонкий ствол не был бы исцарапан его короткими
крепкими когтями. Нежная береста впитывала пот его ладоней.
Он почти постоянно пребывал в царстве света, и с непривычки
глаза его слепли, мысли путались. Опомнился он, когда его заметил и окликнул
охранник большого дома. Лица не видел, узнать Странника никак не мог, разглядел
только силуэт. Странник ускорил шаг, но не побежал. С тех пор стал осторожней.
Во время очередной поездки в Москву в театральном магазине
Странник купил несколько разных накладных усов, бород, париков, набор грима. На
рыночной барахолке набрал всякого безобразного тряпья и обуви. Все это сложил в
спортивную сумку и спрятал в багажник.
Первой его жертвой, мерзкой и совершенно бессмысленной, стал
голый пьяный генерал.
Потом он подкараулил девочку. Она собирала первую землянику
у забора, с тыльной стороны территории интерната, там, где не было сторожа, и
вообще никого. Он долго наблюдал, как слепой ребёнок, сидя на корточках,
медленно ощупывает траву, земляничные кусты, как будто играет на фортепьяно.
Лёгкие чуткие пальцы едва касались белых цветов, находили и срывали редкие,
бледно-зелёные, с розовым бочком, ягоды.
— Вкусно? — спросил он, присев рядом с ней на корточки.
— Да. Очень. Хочешь? — Она протянула ему несколько
земляничин на ладони.
Он взял их ртом, и жгучая волна прошла внутри его тела,
когда он прикоснулся губами к тёплой коже.
Слепые сироты были доверчивы, в любом новом взрослом им
мерещился тот, кто захочет удочерить, усыновить, взять в семью или вообще
окажется родным. Самые маленькие спрашивали каждую женщину: «Ты моя мама?» И
каждого мужчину: «Ты мой папа?» Только мужчин в волчьем логове они об этом не
спрашивали.
— Ты дедушка? — спросила Странника маленькая самка.
— Да, — ответил он, — я дедушка, но не простой, а волшебный.
— Как это?
— Ты разве не слышала, что на свете существуют волшебники?
— Слышала. Но это только в сказках.
— Не только. В жизни тоже. Вот скажи, чего тебе сейчас
хочется?
— Шоколадку, — не задумываясь, ответила девочка.
Он достал из кармана и положил ей в руку шоколадный
батончик. Она радостно засмеялась.
— А ещё? — спросил он. — Чего ещё тебе хочется?
— Новые туфельки.
— В один день я могу исполнить только одно желание. А всего
ты можешь загадать три желания. Ты умная девочка, подумай, чего тебе хочется
больше всего на свете?
— Чтобы я стала зрячей и чтобы за мной приехала мама.
— Это трудно исполнить, но я попробую. Только учти, если ты
хотя бы одному человеку расскажешь обо мне, ничего не получится.
— Нет, нет, я никому не скажу! А ты не врёшь?
— Я не обещаю, но попробую. Правда, есть одна проблема. Ты
должна прийти ночью в лес к озеру, так, чтобы никто не знал.
— Почему ночью?
— Потому что днём свет слишком яркий. Когда твои глазки
начнут видеть, им надо будет привыкать к свету постепенно.
Гоминиды, особенно маленькие, верили тому, чему хотели
верить. Всё получилось удивительно легко. Девочке не терпелось стать зрячей,
ночью она пришла к озеру, и ангел, который плакал в ней, улетел на свободу, в
небо. Странник выполнил своё обещание. Среди ангелов слепых нет.
Когда нашли труп в озере и одежду на берегу, решили, что это
несчастный случай. Не было никакого расследования. Он понял, что девочка никому
не успела ничего рассказать. Но теперь детей из волчьего логова в интернат
отвозили на машине, дети перестали выходить за территорию интерната одни, без
взрослых. Странник затаился и терпел.
К концу августа дети осмелели, взрослые расслабились. За
забором интерната был орешник. Однажды Странник увидел, как девочка, немного
старше первой, пытается наклонить ветку, ищет орехи. Никого вокруг не было, он
подошёл, помог, нарвал для неё орехов, заговорил. Диалог получился почти такой
же, и три желания те же. Шоколадка. Зрение. Мама.
Странник на этот раз слово «озеро» не произнёс, чтобы у
маленькой самки не возникло случайных подсознательных ассоциаций. Он сказал,
что она должна дойти до того места, где тропинка сворачивает к станции.
