— Вячеслав Сергеевич, погодите, все это, конечно, очень
интересно и убедительно, но Пьяных признался.
— Дима, ты что, вчера родился? Пока ловили Чикатило,
Головкина, Сливко, Михасевича, столько народу признавалось, и некоторых успели
расстрелять. Настоящих серийников ловили по десять-двадцать лет. Нервы сдавали,
хватали того, кто попадал под горячую руку, фабриковали улики, давили при
допросах, выбивали признательные показания. Отчасти поэтому уничтожали в начале
девяностых дела по маньякам.
Соловьёв уже тихо и подло сожалел, что обратился за помощью
к старику. Лобов мог проговорить всю ночь. Ему не хватало общения, внимания. Он
лет семь писал свои мемуары. Заканчивал очередной вариант книги, относил в
разные издательства и везде получал отказ. Начинал писать другой вариант,
вспоминал очередную порцию криминальных баек, добавлял, вычёркивал, нёс
рукопись, но опять не печатали, просили переработать.
— И всё-таки я не понимаю, при чём здесь Молох? — упрямо
повторил Дима. — Насколько я помню, душитель насиловал детей. И никакого масла
не использовал.
Лобов тяжело вздохнул, покачал головой.
— Вместо масла была вода. Озеро. А что касается
изнасилования, то там вообще ничего не ясно. Никому ведь не могло прийти в
голову, что слепых детей кто-то активно употреблял ещё до убийства. Решили, что
это мог сделать только маньяк. Поскольку их всех вытаскивали из воды, точного
анализа провести не удавалось. А следы того, что с детьми кто-то жил половой
жизнью, были очевидны.
— Господи, кто же? — Соловьёв спрыгнул с подоконника,
прошёлся по маленькой кухне. — Они маленькие слепые сироты…
— В том-то и дело. Слепые не могут никого опознать. Разве
что на ощупь, по запаху, по голосу. Но для суда это не серьёзно. Сироты не
могут пожаловаться родителям, — старик налил себе воды, выпил залпом, — кое-что
открылось, но позже. Об этом я твоей Оле не рассказывал. Не хотел её грузить,
слишком уж мерзкая история. И сам не хотел вспоминать. Но тебе, Дима, это знать
нужно. Ну, ты готов?
— К чему, Вячеслав Сергеевич?
— Слушать меня внимательно готов?
— Я и так вас слушаю.
— Нет. У тебя слишком скептическое лицо!
— Ну извините, — Соловьёв развёл руками, — какое есть.
— Ладно, сейчас ты улыбаться перестанешь и, кстати, поймёшь,
что Оленька твоя во многом была права. — Старик глубоко вздохнул, нахмурился и
заговорил совсем тихо: — После пожара обожжённая нянька исповедовалась перед
смертью, рассказала попу из местной церкви, что на ней страшный грех. Чистых
агнцев, слепых сироток, возили ночами в волчье логово. Директор получала за это
деньги. Нянька знала, но боялась сказать кому-нибудь. Поп грехи ей отпустил, а
потом согрешил сам. Выдал тайну исповеди, рассказал своей попадье. А она
пошепталась ещё с кем-то. Впрочем, все это были только слухи, показаний так
никто и не дал.
— Но всё-таки были какие-то попытки выяснить, кто насиловал
детей и что за волчье логово?
— Да, конечно. Прежде всего, обратились к директрисе. Она
объяснила, что эти дети — особый контингент, они агрессивны, лживы,
неблагодарны. У них с ранних лет повышенная сексуальность, и они чёрт знает чем
занимаются друг с другом. Ты бы видел её. Толстая надменная бабища, вся в
бриллиантах. Безжалостная, как скала.
— Ну а детей допрашивали?
— Естественно. Они были жутко запуганные, клещами слова не
вытянешь. К тому же кому-то из них это даже нравилось. Их там кормили вкусно.
— Где — там? Что — нравилось? — Соловьёв только сейчас
заметил, что они оба, старик и он сам, не просто разговаривают, а кричат
нервным шёпотом.
Дима опять закурил, Вячеслав Сергеевич накапал себе
валокордину в рюмку, выпил залпом, сморщился.
— Неподалёку от интерната, на другом берегу озера, была
закрытая зона, секретный объект, за высоким глухим забором. Так называемый
гостевой комплекс ЦК КПСС. На огромной территории роскошная трёхэтажная вилла с
бассейном, сауной, зимним садом. Постоянно там никто не жил, только охрана,
обслуга и администратор, некто Грошев Матвей Александрович. Импозантный такой
мужчина, красавец, как из Голливуда. Хозяин роскошного заведения. Приезжало
высокое начальство из Москвы, эскорты машин с затемнёнными стёклами, с
мигалками, иногда под охраной мотоциклистов. Вот туда и возили слепых детишек
ночами.
— Зачем?
— Затем! Дима, ты правда не понимаешь? Или придуриваешься?
— Правда не понимаю, Вячеслав Сергеевич.
Старик закатил глаза к потолку, поджал губы и произнёс
бесстрастным тусклым голосом:
— Их там употребляли всякие высокие чины, из тех, что у нас
всегда оставались и остаются неприкасаемыми. Грошев Матвей Александрович был
чем-то вроде номенклатурной сводни, на самом высоком уровне. Думаю, он и сейчас
занимается тем же, только под другой крышей. Директриса была в доле. Её потом
повысили, взяли в Москву, в министерство. Дело изъяли из архива. Интернат
сгорел.
— А вилла? — спросил Соловьёв.
— Некоторое время она стояла пустая, никто не приезжал,
охрана, обслуга, сам Грошев — все уволились. В начале девяностых землю и дом
купил какой-то новый русский. Потом хозяева менялись. Теперь это просто частная
собственность, там кто-то живёт. А что касается твоего Молоха, он действительно
миссионер. Дети, которых он убил, снимались в порно, занимались проституцией.
Единственный шанс выйти на него — отлавливать торговцев детьми и трясти их как
следует, чтобы они сдавали свою клиентуру. Но этого у нас никогда не допустят.
Второй скандал вроде того, что был с сетью «Вербена», вряд ли удастся скрыть от
прессы. Кто там может оказаться среди клиентов и покровителей? Ой, не дай бог!
Пусть лучше ловят взяточников из ДПС. Пусть ловят жуликов. Пусть разоблачают
тех, кто злоупотребляет служебным положением, фабрикует уголовные дела на
богатеньких. Воровать и жульничать у нас в России не стыдно. Обижать богатых —
святое дело. Даже насиловать не стыдно. Вон, есть губернаторы, которые за это
сидели, и не стесняются, наоборот, щеголяют своим половым недержанием. Но
только они насиловали совершеннолетних, не детей. Понимаешь, о чём я? За детей
даже на зоне убивают до сих пор. Вот так, Дима. И, между прочим, посадить
Пьяных в общую камеру было всё равно, что убить.
— Спасибо, Вячеслав Сергеевич, — вздохнул Соловьёв, — вы
меня взбодрили и обнадёжили.
— Не за что. Считай, что это просто информация к
размышлению, как говорил за кадром моего любимого фильма мой любимый актёр. Вот
ты и подумай, поразмышляй на досуге. Что, если Анатолий Пьяных убивал бедных
агнцев, чтобы спасти их чистоту, отправить прямиком на небеса? Что, если убивал
не Пьяных, и настоящий Давыдовский душитель до сих пор жив? Найди Грошева.
Только очень осторожно. У него огромные связи, на самом верху.
