— Добрый вечер. Как поживаете? А где ваша очаровательная
дочка?
* * *
По официальному запросу ГУВД информацию по телефонным
номерам, сохранившимся в мобильнике Жени, можно было получить не раньше, чем
через десять рабочих дней. Гриф «срочно», добытый у генерального прокурора,
сокращал процесс в два раза. Только по запросам из администрации президента и
через каналы ФСБ сроки сжимались до двух суток.
Ещё до совещания у заместителя министра Соловьёв узнал, что
генеральный прокурор ему не поможет. Убийство Жени Качаловой, конечно, событие
серьёзное, но не государственного масштаба. Никаких личных связей в
администрации президента у следователя Соловьёва не было. Имелись, конечно,
знакомые в ФСБ, но не такие влиятельные и щедрые, чтобы к ним обращаться с
подобной просьбой. Зато у Димы был знакомый из службы безопасности телефонной
компании, Павлик Дымов.
— Хорошо, — сказал Дымов, — я попробую. Но сейчас, ты
знаешь, такая куча запросов на расшифровку абонентов, и все срочные. И тебе
терроризм, и финансовые махинации мирового масштаба. Наши девочки зашиваются.
Через оперативника Соловьёв передал Павлику распечатку
списка номеров и времени звонков плюс бутылку хорошего коньяка для самого
Павлика и флакон туалетной воды для девочки оператора, которая займётся
расшифровкой.
Оперативник, вернувшись, сказал, что Дымов принял подарки с
довольно кислой миной и обещал позвонить, когда станет что-то известно.
Дима Соловьёв сидел в столовой прокуратуры, ел рассольник и
с раздражением вспоминал всё, что говорилось на совещании у заместителя министра.
Тут как раз позвонил Дымов.
— Знаешь, тебе ужасно не повезло. Именно сейчас у нас идёт
проверка по левым заказам.
— Не понял, — сказал Дима.
— Кое-кто из наших иногда приторговывает информацией об
абонентах, — стал объяснять Павлик, — ну допустим, тебе звонят и молчат или
угрожают по телефону. Ты хочешь знать — кто. Есть официальный путь, через
милицию, но это дико долго и практически безнадёжно. Есть другой путь. Прийти к
девочке оператору, договориться в частном порядке. Ну ты понимаешь, о чём я.
Вот, по этому поводу проверки и происходят. Они бывают редко, раз в квартал, и
обычно мы о них знаем заранее. А сейчас — прямо как гром среди ясного неба. Так
что извини, брат, пока ничего не получится.
— Но подожди, проверка касается левых заказов, а у меня
всё-таки официальный запрос из ГУВД.
— Официальный, но не срочный. Понимаешь, после того, как на
чёрном рынке стали появляться диски с информацией о наших абонентах, у нас все
всего боятся. К тому же было уже несколько случаев, когда приходил официальный
запрос из прокуратуры, из милиции, на бланке, с печатью, с подписью, а потом
выяснялось, что на самом деле информацию запрашивали бандиты. — Павлик говорил
нервным шёпотом, в трубке отчётливо слышался шум, голоса.
— Да что за бред, в самом деле! — сказал Соловьёв. — Ты же
знаешь, что я не бандит!
— Дима, не обижайся, тут так получилось, девчонку оператора
поймали именно на твоей расшифровке. Я же говорю, тебе жутко не повезло. Я
показал им официальный запрос на твоего абонента, так они стали говорить, что
нет пометки «срочно» и почему надо именно сейчас этим заниматься, если запрос
пришёл только сегодня? Поинтересовались, не получил ли я за это бабки. В общем,
твой запрос будет выполнен обычным порядком, не раньше, чем через десять
рабочих дней. Ещё раз извини, брат.
— Погоди, Павлик, кто — они? Кто именно проводит эти
проверки?
Голоса в трубке стали громче, Дима услышал, как кто-то
крикнул: «Павел Евгеньевич, вас ждут!»
— Все, Дима, прости, больше не могу разговаривать, — сказал
Дымов и добавил шёпотом: — Тебе нужен кто-нибудь из ФАПСИ
[2]
, они все сделают
за сутки, да ещё поставят на прослушку, кого скажешь.
Дима несколько секунд сидел, слушая короткие гудки в трубке.
«Бред. Я, старший следователь, не могу добыть необходимую
информацию по делу об убийстве. Я должен что-то придумывать, дарить подарки,
клянчить, и всё равно ничего не получается. Ну нет у меня знакомых в ФАПСИ. Не
повезло. Такая серьёзная организация убийством Жени Качаловой по моей просьбе
заниматься не станет… Интересно, почему проверка именно сейчас, почему мой
официальный запрос вызвал такую странную реакцию? Что вообще происходит?»
Он вдруг вспомнил, как у Оли, в её домашнем компьютере,
исчез доступ в Интернет. Это произошло, когда она впервые озвучила на
оперативном совещании свою версию о детском порно. В тот же день Оля пришла
домой, включила компьютер. Доступа не было. Специалист из фирмы провайдера
разводил руками и ничего не мог понять. «Кто-то вас отключил. Не мы. Кто-то
другой».
Связь всё-таки наладили. А потом опять доступ исчез. И так
продолжалось до тех пор, пока не развалилась группа Гущенко.
— Но я же могу воспользоваться любым другим компьютером, на
работе или вот у тебя в конторе, — говорила Оля, — я могу просто пойти в
интернет-кафе. Зачем это нужно, не понимаю!
— Может, это случайно? — успокаивал её Дима. — Паутина —
вещь тонкая, сложная. Мы с тобой не специалисты.
— Так именно специалист и говорит, что меня кто-то постоянно
вырубает!
— Кто, Оленька? Кому это нужно?
— Не знаю.
Он тоже не знал. Он не хотел об этом думать. Где граница
между случайностью и злым умыслом? Если во всём видеть теорию заговора, можно
стать психом. Вот и сейчас так. Почему необходимая информация вдруг недоступна?
Сколько можно найти объяснений? Бюрократический маразм. Фатальное невезение.
Случайное совпадение. Что ещё?
«Международный заговор педофилов на самом высоком уровне».
Так, кажется, выразилась одна дама-политик, глава думской
фракции, на популярном ток-шоу? Ох, как весело над ней смеялись! Ведущий тут же
принял снисходительно издевательский тон, а оппонент, тоже «думовец», предложил
сходить к врачу, проверить, нет ли паранойи. Речь шла, кажется, о цензуре и
свободе слова, о разнице между порнографией и эротикой. В самом деле, очень
удачная тема для ток-шоу. Занимательно, злободневно, остро. Болтать и
упражняться в остроумии можно бесконечно.
«Дмитрий Владимирович, скажите вы своей школьной подруге,
чтобы она прекратила эти идиотские изыскания в области детского порно!» — так
выразился зам генерального прокурора. Кстати, после раскрытия сети «Вербена» он
ушёл в отставку.
Почти то же самое повторил сегодня на совещании майор
Завидов. «Все эти её изыскания в области детского порно…»
