— Бывает, — кивнул Соловьёв, — но я же вам сказал, её
опознала мать.
— Нина? Она плохо видит! Она носит контактные линзы и без
них совершенно слепая! Нет. Я должен сам посмотреть, — он остановился у
подъезда, — пока не увижу собственными глазами, не поверю.
— Что ты несёшь? — испугался продюсер, открыл дверь и
подтолкнул Качалова внутрь. — Зачем тебе смотреть на труп перед концертом? Ты
же потеряешь форму, не сможешь петь! Учти, там никакая «фанера» не пройдёт, они
заранее оговорили это. Магнат платит только за живую музыку.
Качалов ничего не ответил. Кажется, он больше не мог
говорить. Он сильно дрожал, у него стучали зубы, как будто температура
поднялась до сорока. Пока ехали в лифте, он смотрел в зеркало на себя, как на
незнакомого человека. В глазах стояли слёзы.
— Она самая талантливая, самая красивая из всех моих детей,
— глухо произнёс певец, сделав несколько судорожных глотательных движений и
немного уняв дрожь усилием воли. — Я всегда хотел, чтобы Женя жила со мной. С
ней единственной я мог работать. Вы наверняка видели клип, его постоянно крутят
по телевизору. Так вот, она сама все придумала. Представляете? Такая маленькая,
и все сама придумала.
В квартире орала музыка, тяжёлые раскаты рока, от которых
сразу что-то неприятно задёргалось в животе. После музыкального проигрыша
мужской голос прорычал: «Твоё нежное сердце… а-а-ох… твоя гладкая печень…
а-ах-х».
В полутёмной прихожей возникла женская фигура, тонкая,
длинная, в коротком халате. Волосы замотаны чалмой из полотенца, лицо покрыто
какой-то зеленоватой зернистой массой.
— Ой! — Девушка отпрянула, убежала.
После вздохов и сопения, усиленных стереосистемой так, что
казалось, здесь рядом дышит гигантское чудовище, опять вдарил рок.
— Выключи! — заорал Качалов. — Маринка, мать твою, ты
слышишь, выруби его!
Нервно, громко матерясь, он кинулся в комнату, и через
минуту стало тихо.
— Она постоянно слушает Вазелина, — объяснил толстяк
Соловьёву.
— Кого?
— Вы что, правда Вазелина не знаете? — Продюсер зажёг свет в
прихожей и удивлённо взглянул на Диму.
— Кажется, это певец?
— Да, если так можно выразиться. Певец. Пойдёмте в гостиную.
По гулкой металлической лестнице они поднялись наверх и
оказались в огромной комнате с полукруглым стеклянным куполом вместо потолка.
Бильярд, музыкальная аппаратура, камин, рояль ядовито розового цвета. Продюсер
плюхнулся на диван, скинул ботинки. Зазвонил его мобильный. Потом сразу ещё
один телефон, вероятно городской. Соловьёв услышал, как женский голос внизу
закричал:
— Нет! Он сейчас не может говорить! У него дочь убили! Что?
Ты откуда звонишь? Ни фига не слышу! Женю! Я сказала, Женю! Все, давай!
Звякнула трубка. Легко застучали шаги по лестнице. В
гостиную вошла Марина. Лицо она успела умыть, чалму сняла, но осталась все в
том же коротком халатике и босиком. Длинные светлые волосы были ещё влажными.
Она откинула их красивым жестом, уселась на диван, закурила. Она была
поразительно похожа на Нину, но моложе лет на десять. Новенькая Барби, в
которую только начали играть, бело-розовая, ещё не потрёпанная.
— Ужас какой, — сказала она, глядя на Соловьёва ясными
голубыми глазами. — Меня Марина зовут. А вас?
Соловьёв представился. Она кивнула и выпустила дым из
ноздрей.
— Вы извините, Валера сейчас поднимется.
— Что с ним? — тревожно спросил продюсер.
— Блюёт в сортире, — произнесла она чуть слышно и добавила
громче, обращаясь уже к Соловьёву: — У него это обычная реакция на стресс. А
скажите, пока его нет, как её убили? Кто?
— Задушили, — Соловьёв принуждённо кашлянул, — причина
смерти — удушение руками. Кто — мы пока не знаем. Когда вы видели Женю в
последний раз?
— Задушили? И что, изнасиловали, наверное? Неужели маньяк?
Ужас какой! А, вы спросили, когда я видела Женю в последний раз? Дайте
вспомнить. — Она нахмурила тонкие высокие брови, поправила волосы, загасила
сигарету и тут же закурила следующую.
— Ты видела Женю около двух недель назад на концерте
Вазелина в «Нон-стопе», — сказал продюсер, — помнишь, ты рассказывала, она была
там с каким-то старикашкой?
Лёгкая тень пробежала по красивому свежему лицу, уголки губ
дёрнулись, веки затрепетали. То ли Марина вдруг занервничала, испугалась
чего-то, то ли просто пыталась сдержать слёзы. Тряхнув головой, она мгновенно
справилась с собой и заговорила спокойно.
— Ах да! Итальянец. Лет шестьдесят, наверное. Но Валере ни
слова, — она прижала палец к губам, — я ей обещала, что не скажу ему.
— Про итальянца? — спросил Соловьёв.
— Да нет же! Итальянец как раз нормальный, очень даже
симпатичный. Профессор, историк, древним Римом занимается. Говорить нельзя про
«Нон-стоп» и про Вазелина. Валерка не разрешает ей шляться по ночным клубам, а
с Вазелином они друг друга ненавидят.
— Какие отношения были у неё с этим профессором?
Марина высморкалась в бумажный платок. Кончик носа слегка
покраснел. Но глаза её оставались сухими, ясными. Никаких слез.
— Ну-у, спросите что-нибудь полегче. Я их видела вместе
всего один раз, минут десять, не больше. К тому же ночной клуб, полумрак,
музыка грохочет. Он по-русски совсем не говорит, только по-английски. Зовут
Николо, фамилию не назвал. Мы потом с Женей встретились в туалете, она сказала,
он отец какой-то её подружки, итальянки, с которой она познакомилась прошлым
летом, когда ездила в Англию. И попросила не говорить Валере, что я её видела в
«Нон-стопе».
Внизу хлопнула дверь, послышался детский плач. Марина
вскочила и бросилась к лестнице.
— Моё солнышко вернулось! А что мы плачем? Ой ты мой
сладенький, ну хватит сердиться, иди к мамочке, сейчас будем кушать. Верка, да
он же мокрый насквозь, блин!
Высокий женский голос заверещал в ответ что-то невнятное.
Плач затих. Опять зазвонил городской телефон. В гостиной появился певец.
Бледный, с чёрными кругами под глазами, пошатываясь, он доплёлся до дивана,
тяжело рухнул, закрыл глаза. Продюсер бросился к нему.
— Валера, что? Чем помочь? Вот, попей водички. Или, может,
крепкого кофе?
— Я в порядке. — Он взял стакан и еле донёс его до рта,
расплескал половину, так сильно тряслись руки. Глотнул воды, посмотрел на
Соловьёва и произнёс отчётливо, как автомат: — Извините, что заставил ждать. Я
готов отвечать на любые ваши вопросы.
