Шкатулку открыли. Внутри, в конвертах из папиросной бумаги,
лежали пряди волос. Светлая, длинная, прямая. Рядом с ней пара серебряных
серёжек с аметистами. Рыжая, закрученная спиралькой. Золотое колечко с тёмным
крошечным рубином. Пепельно-русая, короткая и жёсткая. Серебряная цепочка с
крестиком.
В багажнике машины старого учителя нашли пластиковый пакет,
в котором лежали большие стальные ножницы, новая, запечатанная бутылка масла
«Беби-дрим», упаковка хирургических перчаток.
* * *
Марина Качалова позвонила Соловьёву и продиктовала адрес
квартиры, которую снимал некто Марк, как бы писатель, и где он проживал вместе
с Дроздовой Ириной Павловной. Марина сказала, что пыталась дозвониться Ике на
мобильный, послала несколько сообщений, но ни ответа, ни привета.
Соловьёв передал трубку Антону. Он не мог говорить. Он
допрашивал учителя Родецкого, и ему не хотелось, чтобы майор Завидов брал
инициативу в свои руки.
— Тут ещё такая ситуация, — сказала Марина, — я понимаю, это
вас, в принципе, не касается, но её тётка в Быкове очень болеет, мои родители
живут в соседней квартире, помогают, как могут, и звонят мне каждый день,
спрашивают, когда Ика приедет. На самом деле, ей обязательно надо там
появиться, срочно. Тётка совсем плоха, родственников, кроме Ики, никаких.
— Так, может, она и уехала туда, в Быково? — спросил Антон.
— Нет. Мои родители знали бы. Я с ними говорила буквально
десять минут назад.
Антон отправился на Полежаевскую.
— Не исключено, что этот как бы писатель Марк, с которым она
живёт, и есть порнограф Молох, тёзка нашего маньяка, — напутствовал его
Соловьёв, — если не пустят в квартиру и откажутся разговаривать, свяжись с
районным отделением, вот тебе ордер на обыск. Но это крайний вариант. Сначала
ты просто поговоришь с Дроздовой. По идее она должна пойти на контакт, Женя —
её подруга. Да, и учти, Дроздова, когда нервничает, может начать заикаться, так
что будь мягким, доброжелательным, насколько возможно.
Дом прятался глубоко во дворах. Когда Антон нашёл нужный
подъезд и припарковал свой старый обшарпанный «Жигуль» возле новенького
шикарного «Вольво», в кармане у него просигналил мобильник.
Эту гениальную игрушку Антону совсем недавно подарили на
день рождения родители. Он не мог нарадоваться. В телефоне была куча разных
функций, большой цветной дисплей. Хочешь — влезай в Интернет. Хочешь —
фотографируй, снимай на видео, записывай музыку, голоса. Он ещё не до конца все
освоил и слегка удивился, обнаружив не только текстовое послание, но и
картинку.
С дисплея на Антона смотрела темноволосая стриженая девочка,
очень симпатичная. Большие, широко посаженные зелёные глаза, чистый выпуклый
лоб, носик маленький, круглый, как у котёнка, высокие скулы, бледные пухлые
губы. Тонкая шейка, острые ключицы. Никакой косметики. Детские пропорции лица,
поэтому девочка кажется такой юной и трогательной. На вид лет четырнадцать, ну
пятнадцать, не больше. Невозможно поверить, что ей уже двадцать два.
Марина сделала, что обещала. Нашла и прислала ему по MMS
фотографию Ики. В сообщении написала:
«Наверное, что-то случилось. Обычно она перезванивает. Дайте
мне знать, когда выясните. Я волнуюсь».
Антон вышел из машины, хотел набрать на домофоне номер
квартиры и вызов, но передумал. Заметил нацарапанные на двери цифры кода.
Всегда лучше звонить сразу в квартиру.
Лифт оказался занят, Антон пошёл пешком на пятый этаж.
Дойдя до площадки между третьим и четвёртым, услышал, как
лифт остановился внизу.
— Ещё раз повторяю, я ничего плохого не имел в виду. Всё
зависит от тебя, — отчётливо произнёс низкий мужской голос, — ты же умная
девочка.
— Матвей Александрович, что-то долго нет никаких известий от
Зацепы. Может, всё-таки позвонить ему в офис или домой? — спросил женский
голос, тихий и почтительный.
— Не надо. Не суетись. Нам сейчас не до него. Он сам
объявится, я уверен. Ну давай, лапушка, иди, что застыла?
— Н-нет! П-подождите. Я з-забыла т-телефон! — вступил третий
голос, высокий, почти детский.
Антон не услышал, что ответил девочке-заике мужчина.
Хлопнула входная дверь. Он кинулся вниз. Чуть ли не кубарем скатился по
ступеням. Выскочил из подъезда как раз в тот момент, когда захлопнулась дверца
шикарного «Вольво».
Он успел разглядеть, что за рулём громила совершенно
бандитского вида, рядом очень приличный пожилой господин. На заднем сиденье
двое. Коренастая блондинка лет тридцати с крупным носом и острым длинным
подбородком. Темноволосая стриженая девочка. Дроздова Ирина Павловна. Ика.
— Стойте! — заорал Антон. — Стойте! Милиция!
Его не захотели услышать. «Вольво» сорвалась с места.
Громила за рулём был ас. Он мгновенно вписался в узкий проход между ракушками и
строем машин, припаркованных вдоль обочины, свернул в переулок и скрылся.
* * *
— Слушай, ты совсем офигел? — Майор Завидов отвёл Диму на
балкон и громко шептал ему на ухо. — Какая подписка? Ты что! Надо брать его
немедленно!
— Эд, успокойся. Никуда он не денется. Я уверен, это не он.
— Почему? Объясни, откуда такая уверенность? Потому что он
интеллигентный и книжки читает? Так твоя же драгоценная Филиппова первая
заявила, что Молох интеллектуал, миссионер.
— Слишком много всего, — Соловьёв закурил, — и тебе заколка,
и кулон, а потом ещё шкатулка, бутылка масла, ножницы.
— Ну правильно, все улики налицо. Надо брать его и не
разводить тут китайские церемонии.
Дима покачал головой.
— Человеку, который ждал её и сигналил, Женя рассказала, что
встречалась с учителем.
— Да никто её не ждал! — Завидов от возбуждения ударил
кулаком по балконным перилам. — Она к нему села в машину, к учителю! А дневник,
даже если и не целиком подделка, то он мог запросто дописать, что ему нужно,
подделать её почерк. Он придумал какой-то предлог и заманил её в машину.
— Не получается, — прозвучал сзади хриплый простуженный
голос.
Эксперт Вера Сергун вышла к ним на балкон, стрельнула у
Соловьёва сигарету. Вера, тридцатилетняя, худющая, длинная, с волосами,
остриженными коротко и выкрашенными в жгуче-чёрный цвет, приехала с
температурой, у неё болело горло, и говорила она с трудом.
— А ты не влезай! — рявкнул на неё Завидов. — Что значит —
не получается? Запросто мог заманить и отвезти куда угодно. Она же ему
доверяла, он учитель! Не было там никого третьего, никто не сигналил, он это
все сочинил, литератор хренов!
