Кричал Кастрони. Орал так, что закладывало уши, и воздух вибрировал.
Или нет, вибрация была связана с тем, что трезвонил внутренний телефон. Зацепа
попытался встать на ноги, дойти до стола, взять трубку, но не сумел. У него
заболела голова, затошнило. Он сполз на пол и так остался сидеть, возле дивана.
Сердце колотилось не в груди, а где-то вне тела, довольно далеко, в другом
конце кабинета. Череп раскалывался, каждый звук приносил дополнительное
страдание, тем более этот настойчивый стук. Зацепа зажал уши. На самом деле,
стучали в дверь. Через мгновение она распахнулась.
— Николай Николаевич, что с вами? — Голос секретарши донёсся
издалека, он видел, как она бежит к нему, а вслед за ней — незнакомый мужчина,
худощавый, седой, но с молодым лицом.
* * *
Вазелину принесли завтрак. Он жадно накинулся на еду. Ел противно,
неопрятно. Корреспондент заказал себе ещё чашку кофе, поменял кассету в
диктофоне и спросил:
— Ваз, а как вы относитесь к своим врагам?
— В каком смысле?
— Ну вы отвечаете ударом на удар? Мстите? Или вам наплевать?
— Хороший вопрос. По-разному отношусь. Иногда наплевать, но
если кто-то очень сильно достаёт, я могу и ответить.
— Каким образом?
— Могу по роже заехать, — Вазелин ухмыльнулся, — могу
что-нибудь сказать публично, в интервью. Слушай, а тебя кто-то конкретно
интересует? Небось этот отстой Качалов?
— Угадали. Именно ваши отношения с Качаловым, а вернее с его
дочерью Женей, меня больше всего интересуют.
— Молодец! Я всё думал, когда же ваш брат, жёлтенький, этим
займётся? Это же эксклюзив. Ромео и Джульетта. Два мира, два враждующих лагеря.
Попса и высокое искусство. Он, то есть я, гений, который творит для вечности.
Она — юная красавица, дочь бандита, который ненавидит гения потому, что сам
бездарен.
— Качалов — бандит? — осторожно уточнил Антон.
— Нет, ну так ты, конечно, не пиши, он меня по судам
затаскает, придумай сам, как его назвать. Отстой, имитатор, — Вазелин тихо
захихикал, — Между прочим, отличная идея. Имитатор. Резиновый такой, на
батарейке, прыгает и дёргается.
— Значит, вы Ромео, а Женя, как я понимаю, Джульетта? —
спросил Антон.
— Да. Именно так. Мы любим друг друга и хотим пожениться.
Круто, да? Пипл схавает и добавки попросит. Кстати, слушай, надо нас вместе
снять. Я ей звякну, она вечером приедет, получится вообще прикольно. Мы с ней и
поцеловаться можем в кадре. Как тебе идея?
У входа между тем происходила какая-то перебранка. Голоса
звучали все громче.
— Да вон там, за тем столиком, меня ждут! — кричал женский
голос.
— Кто ждёт? Имя назовите. Нас не предупреждали, — отвечал
мужской голос.
— Дайте пройти, я сказала! Я вам покажу, кто ждёт! — Наташа,
всклокоченная, ненакрашенная, кое-как одетая, влетела в зал.
Вазелин никогда не брал Наташу с собой в это кафе. Сюда он
приходил исключительно с модельными красотками, Наташу здесь не знали. Сейчас
она выглядела настолько скверно, что охранник сомневался, пускать ли её.
Вазелин поперхнулся омлетом, закашлялся, Антон принялся хлопать его по спине.
— Не трогай его, гад! Не смей к нему прикасаться! — Наташа
бросилась на Антона, схватила за руку.
— Успокойтесь, сядьте, никто его не трогает, — сказал Антон
и повернулся к охраннику и метрдотелю, которые стояли рядом и готовы были
прийти на помощь, вывести скандальную бабу вон из приличного заведения. — Все
нормально, она с нами.
Вазелин справился наконец с приступом кашля, хлебнул воды.
— Ну, чего ты припёрлась? — тихо спросил он. — Тебе же
сказано было: сиди дома. Хоть бы умылась, причесалась, дура.
— Ваз, он никакой не корреспондент, — сказала Наташа, — я
недаром тебя предупреждала, чтобы ты попросил у него удостоверение. — Она
повернулась к Антону: — Кто ты такой? Что тебе надо? Давай, показывай свою
ксиву.
Антон тяжело вздохнул, достал из кармана удостоверение и положил
на стол перед Наташей.
— Так, очень интересно, — сказал Вазелин и уставился на
Антона.
Наташа схватила малиновую корочку, открыла.
— Управление внутренних дел… старший лейтенант… — Она
посмотрела на Антона, облизнула пересохшие губы и прошептала: — Господи, этого
только не хватало. Что случилось?
* * *
— Николай Николаевич, что с вами? Сердце, да? Может, вызвать
врача? — Секретарша Настя искренне испугалась за своего шефа, но её любопытный
глаз все косился на фотографии, раскиданные по полу.
— Нет, — сказал Зацепа, — не надо врача. Я в порядке.
Он почти сразу перестал кричать, когда они вошли. Он сидел
на полу у дивана, лицо его было бледным, мокрым от слёз и таким старым, что
Соловьёв едва узнал его, как будто на фотографии в Интернете, датированной этим
годом, был не Зацепа, а его брат, лет на десять моложе.
— Настя, от головы что-нибудь и ещё успокоительное, —
попросил Зацепа, едва ворочая языком.
— Да, я поняла, Николай Николаевич, я сейчас.
Пока она ходила, Соловьёв успел собрать снимки, помог Зацепе
подняться, усадил на диван.
— Николай Николаевич, вы уверены, что вам не нужен врач?
— Уверен.
— Вы можете сейчас говорить?
— Да. Я попробую. Очень болит голова.
Соловьёв сел в кресло, напротив Зацепы, кивнул на конверт,
спросил:
— Откуда это у вас?
— Мне их прислали, подбросили в машину.
— Когда?
— Сегодня утром.
— Вы знаете её?
— Кого?
— Девочку на фотографиях.
Зацепа мучительно сморщился, медленно, тяжело покачал
головой.
— Нет.
— Уверены?
Он не ответил. Вернулась секретарша, дала таблетки, воду.
Когда он пил, зубы его отчётливо стучали о край стакана.
— Николай Николаевич, точно все в порядке? — спросила Настя.
— В порядке. Иди.
Она замешкалась, с сомнением глядя то него, то на Соловьёва.
— Настя, иди, — повторил Зацепа.
