— Не будем их ждать. Пойдём к машине, — сказал папа.
Утро было солнечным, ярким. Все вокруг дружелюбно улыбалось
Ике и её родителям: двор, качели и лесенки детской площадки, выкрашенные свежей
краской, тополя с побелёнными стволами, серебристый асфальт, усыпанный первым
тополиным пухом.
Охранники стояли у подъезда. Шофёра в машине не было.
Охранник у ворот приветливо помахал рукой. Лёгкий тёплый ветер поднял волну
пуха, Ика чихнула. Папа и мама хором сказали: будь здорова.
Она ещё раз чихнула, так громко, что не сразу услышала рёв
мотоцикла. Он вылетел из-за угла и тут же притормозил, поехал медленней. Ика
успела разглядеть и запомнить фигуру мотоциклиста в чёрном шлеме. Он, как и
охранники, показался ей игрушечным.
Четыре хлопка потонули в рёве мотора. Мотоциклист выстрелил
сначала в папу, потом в маму и замешкался на секунду, направил дуло на Ику. Она
не могла пошевелиться. Она боялась повернуть голову, посмотреть на родителей.
Её взгляд примёрз к забралу мотоциклетного шлема. Там, за блестящим пластиком,
прятались глаза человека, который убил её родителей. Сейчас он смотрел на Ику и
решал, убивать её или нет.
Мотор оглушительно взвыл, через секунду мотоциклиста не
было. Ика опустилась на колени, попыталась поднять мамину голову, стала тянуть
за руку папу, потом упала лицом на мамин живот и потеряла сознание.
Дальше был туман, наполненный чужими голосами, воем сирены,
запахом больницы, лицами в марлевых масках. Туман все не хотел рассеиваться.
Сквозь него настойчиво проступало только одно лицо, шевелились тонкие сухие
губы, высокий надрывный голос повторял:
— Ой ты бедная девочка, несчастная сиротка, да что же мне
теперь с тобой делать, говорила же, предупреждала, надо было меня слушать.
Из Мурманска прилетела папина старшая сестра, тётя Света.
Вот тогда Ика и поняла, что родителей больше нет.
Кроме тётки, из родственников была ещё бабушка, папина мама.
— Г-г-де ба-ба-бушка? — спросила Ика, мучительно продираясь
сквозь своё заикание.
— В больнице, вот где! Инфаркт у неё, как узнала, так и
свалилась. Теперь уж вряд ли встанет.
— Я х-х-хочу к м-м-маме! К п-п-папе! — сказала Ика.
— Куда? На тот свет, что ли?
— Д-да! Н-на т-тот с-свет! — радостно закричала Ика, как
будто тётка только что назвала ей адрес, дала надежду, что родители исчезли не
совсем, и существует конкретное место — «тот свет». Надо скорее туда
отправиться, чтобы опять быть с мамой и с папой.
* * *
Человек-тень вёл себя тихо, смотрел сначала один футбольный
матч, потом другой и звуки издавал, только когда забивали гол. Задавать ему
вопросы не имело смысла. Пока он не позвонил своим друганам, не произнёс одно
слово и телефонный номер, Ика сомневалась, есть ли у него вообще язык. Мало ли,
вдруг отрезали при какой-нибудь разборке? Чего не бывает в среде
бандитов-отморозков?
Ика достала из шкафа джинсы, свитер, отправилась в ванную
переодеваться. Отчётливо вспомнила последние слова Марка. Она тогда собиралась
к очередному клиенту, довольно мерзкому старикашке, злилась, нервничала и
пропустила мимо ушей всё, что он ей говорил, не задала ни одного вопроса.
— Я исчезну на несколько дней. Ничего не бойся. Скоро у нас
будет очень много бабла.
— Вот они и принесли тебе бабло, Марик, — пробормотала Ика и
кинула халат в стиральную машину, — этот Вова сидит, ждёт тебя, чтобы лично
вручить, в торжественной обстановке. Морковка, ты знаешь, я тебя ненавижу!
Авантюрист несчастный! Что ты задумал? Где тебя носит? Зачем ты позвонил в
самое неподходящее время? И почему сразу не понял, что надо бросить трубку? Ты
же болтал, что у тебя чутьё, интуиция, тебя выследить нельзя! Суперагент
хренов! Джеймс Бонд!
За стенкой послышалось тихое журчание. Тень зашёл в туалет,
отлить.
— Эй, Вова! — крикнула Ика и постучала щёткой по кафелю. —
Какой там счёт? Наши опять продули?
В ответ он спустил воду.
— Откликнись, милый, поговори со мной, мне грустно и
страшно! Я знаю, ты умеешь говорить!
Тишина. Он, наверное, вышел из туалета, но двигался
совершенно бесшумно. Даже дверью не скрипнул.
— Молчишь? Ну и чёрт с тобой! Да, кстати, мне скоро надо
уходить. Я не собираюсь целый день торчать дома.
Она нашла его на прежнем месте, в кресле у телевизора, и
встала между ним и экраном.
— Ты понял меня, Вова? Я должна уйти.
Он посмотрел на неё своими пустыми ямами и произнёс одно
слово:
— Нет.
— Тот есть как — нет? — Она взяла сумочку, звякнула ключами.
— Пока, милый!
— Стой! — Он даже не шевельнулся, продолжал сидеть в кресле,
развалившись, но в руке его каким-то странным образом появился пистолет, и дуло
было направлено на Ику.
Она не испугалась, только удивилась. Такое уже было в её
жизни, очень давно, двенадцать лет назад. Она чувствовала, что если этот тупой
Вова её и убьёт, то не здесь и не сейчас. И вообще, надо беречь нервы. Глубокий
вдох, воздух задержать на десять секунд, затем медленный выдох.
— Что, все так серьёзно?
— М-гм.
— Ну хорошо. Давай поговорим, если ты в принципе способен
произнести больше одного слова. — Ика выключила телевизор и уселась перед Вовой
на пол по-турецки. — Тебе ведь тоже в лом здесь торчать, верно? Я понимаю, вам
нужен Марк. Но никто не знает, куда он делся и когда появится. А вдруг через
неделю? Связи с ним никакой нет. Мобильник он оставил дома. Ты расскажи
по-хорошему, чего тебе и твоей носатой дуре в принципе надо. Может, мы все
решим спокойно?
Он слушал, очень внимательно. Когда она закончила, произнёс:
— Нет.
— Что — нет? У тебя проблемы с речью? Я в детстве заикалась,
очень сильно. И знаешь, что мне сказал умный доктор, который меня лечил? Чтобы
говорить, надо говорить. Ну, давай, попробуй. И убери ты пушку свою.
Он спрятал пистолет в карман широких штанов. Ика смотрела на
него. Он молчал.
— Допустим, у меня жрать нечего. Сигареты кончились. Надо
выйти в магазин.
— Нет.
— Ой, блин, ну ты упёртый мужик, Вова! Если я здесь сдохну
от голода, тебе это по фигу. Но ты сам, вон какой здоровый, ты что-то должен
есть.
Он молча взял пульт, включил телевизор.
— Ты меня достал, понял, Вова, ну достал, блин! — закричала
Ика и вскочила на ноги. — Нет, я всё-таки позвоню в милицию!
