Частые гудки. Она успела нажать кнопку. Марк бросил трубку и
пулей вылетел из кабинета.
* * *
Человек-тень достал блокнот и переписал номер, который
отпечатался в аппарате Ики. Она не хотела брать трубку, чувствовала, что это
Марк. Но человек-тень заставил, как будто тоже чувствовал. Столько звонков
пропустил, а тут вдруг взял аппарат, открыл и приставил к её уху.
— Я тебе сказала, кретин, это не туда попали! Ты слышал,
позвали какую-то Ику. А я Ирина. Понял?
Человек-тень достал свой мобильник. Ика впервые услышала его
голос, странно высокий, почти визгливый.
— Проявился, — сказал он в трубку, — пиши номер.
— Кто проявился? Что ты несёшь, дурак? Я же тебе объясняю,
это не туда попали, — верещала Ика и дёргала его за футболку, — ты, Вова,
совсем ничего не понимаешь? Эй, алло, гараж! Ты, вообще, слышишь меня или нет?
Он слегка повёл рукой, она отлетела в угол, к дивану и
заплакала. Вова спокойно уселся в кресло, взял пульт и включил звук в
телевизоре.
— Хрен вам, — пробормотала Ика сквозь слёзы, — он звонил со
случайного чужого телефона. Ой, как же мне паршиво, как паршиво!
Она встала, волоча ноги, поплелась на кухню, хотя бы кофе
сварить, съесть что-нибудь.
— Во что же ты вляпался, зараза, — ворчала она, звеня
посудой, хлопая дверцами, — в лом тебе было предупредить меня? И главное,
звонить вздумал в самый неподходящий момент. Нет, чтобы вчера, или ночью, или
хотя бы на час раньше. Главное, я ведь не знаю, кто они. Вроде бы не менты.
Бандиты, что ли? Ёлки, жрать вообще нет ни фига, как всегда.
В холодильнике она не нашла ничего, кроме куска старого сыра
и банки протухшего майонеза. В вазочке на столе остались три сушки и полторы
шоколадные конфеты. Со дна банки удалось соскрести пару ложек растворимого
кофе. Сахарница была пуста, зато в кармане своей куртки Ика обнаружила целую
кучу пакетиков. Вчера вечером клиент повёл её в кафе, и она утащила пакетики со
стола. В другом кармане нашлась смятая пачка с двумя последними сигаретами.
Закурив после кофе, Ика почти успокоилась. В её небольшой,
но бурной жизни случалось и не такое. Она знала, что ей нельзя сильно
нервничать, от этого она начнёт опять заикаться. Хуже ничего быть не может.
Когда она была маленькой, не могла быстро произнести даже
своё короткое имя — Ира. Полчаса тянула жалобное вялое «и-и». Многие думали,
что она то ли плачет, то ли смеётся. Одолеть острое «р-ра» было всё равно, что
разжевать горсть гвоздей. Её дразнили заикой, от этого и получилось — Ика.
Она до сих пор не понимала, почему заикалась в детстве. Чего
ей не хватало там, в кукольном раю? Может быть, она, маленькая, заранее
чувствовала, что должно случиться? Да, наверное, чувствовала. Недаром она,
когда папа был с ней рядом, постоянно на нём висла, лезла на ручки, целовала,
не хотела отпускать.
Мама сидела с ней дома, папа много работал. У него был свой
бизнес, он начал с двух коммерческих ларьков в восемьдесят девятом. К девяносто
третьему стал владельцем трёх шикарных супермаркетов и лучшего ресторана в
городе Быково. Ика помнила взрослые разговоры о покупке дома, поближе к Москве,
помнила, как они все втроём ездили смотреть дома.
Это были настоящие сказочные дворцы, с башенками,
лестницами, колоннами. Она представляла, как сбегает по мраморной лестнице в
белом платье со шлейфом, и на голове у неё маленькая корона. Вокруг дома сад,
круглый год цветут яблони, поют птицы, сверкает вода в бассейне, хлопает по
мячу теннисная ракетка, в конюшне живёт лошадиная семья, и жеребёнок берет
сахар у неё с ладони тёплыми губами.
Ика занималась художественной гимнастикой и мечтала стать
актрисой. Мама покупала ей бархатные и шёлковые платьица с кружевами,
бантиками, оборками. Всё, что окружало Ику до десяти лет, было красиво, как в
бразильском сериале или на глянцевых журнальных картинках. Даже мрачные амбалы,
папины охранники, были какие-то не совсем настоящие. Ике они напоминали
пластмассовых кукол — солдат и суперменов, которые продавались в папиных
супермаркетах, в отделе игрушек.
— Ты их купил? — спрашивала Ика папу.
— Нет. Я их нанял.
— Зачем?
— Чтобы они нас охраняли.
— От кого?
— От врагов.
— У нас есть враги?
— Есть.
— Мы их боимся?
— Не очень.
— Мы их победим?
— Обязательно.
Из обрывков взрослых разговоров Ика знала, что у папы
проблемы. Кто-то хочет отнять его бизнес. Иногда ночью она просыпалась от
телефонных звонков, слышала, как папа кричит в трубку:
— Вас не слышно, перезвоните!
Сгорел ресторан. Потом какие-то бандиты подъехали на
мотоциклах к самому большому супермаркету и устроили там жуткий погром. Через
несколько дней загорелась машина. Она стояла во дворе, возле дома. Охранник,
который дежурил ночью в будке у ворот, клялся, что ничего и никого не видел.
Он, как и папины личные охранники, тоже был игрушечным.
Ночами продолжали звонить, но теперь папа не кричал «вас не
слышно!». Он разговаривал с кем-то, иногда тихо и вежливо, иногда громко,
матом.
— Ика, мы с тобой скоро поедем отдыхать в Испанию, — сказала
мама.
— Одни, без папы?
— Он к нам потом приедет.
— Хорошо. Но мой день рождения мы отпразднуем дома, все
вместе.
— Конечно. И сразу полетим.
Билеты были уже куплены. Мама заранее собрала чемоданы. Они
должны были улетать второго июня. А первого был день рождения Ики. Ей
исполнялось десять лет.
Этот день Ика помнила поминутно. Утром они с мамой и папой
собирались поехать в Москву, по магазинам, покупать маленькой принцессе
подарки, потом должны были пообедать в ресторане, вернуться часам к пяти. В
шесть приходили гости, друзья Ики из её класса и из секции гимнастики.
Старый, ещё довоенный дом, в котором они жили, был самым
лучшим в городе Быкове. В нём никогда не выключалась горячая вода. Пять этажей,
и на каждом только одна квартира. Большой двор, огороженный кружевной чугунной
решёткой, охрана в будке.
Они вышли из дома в девять. Папа был в бледно-голубом
костюме, мама в белых брюках и шёлковой кремовой блузке без рукавов. Ика в
розовом лёгком платье. Джип ждал их за воротами, в переулке. Шофёр ездил в
автомойку и не стал заезжать назад, во двор. Охранники вышли с ними из
подъезда, но у одного зазвонил телефон, и они оба остановились.
