Единственной отдушиной были разговоры с Тантаэ.
Да уж, удивительно, но факт. Я очень быстро подружилась с Пепельным князем, если это можно было назвать дружбой. Он оставался неизменно вежливым, порой даже слишком, обращаясь ко мне исключительно на «вы». Не слушая моих протестов, Тантаэ продолжал называть меня нейтральным «эстиль» и, если на что-то сердился – «многоуважаемая эстаминиэль». Я очень хотела звать его Таем, но чувствовала, что никогда не смогу этого делать – уж слишком сильно ощущалась между нами разница в возрасте и жизненном опыте. Тем не менее иногда мне казалось, что на всей земле нет более близкого и понимающего существа, чем глава клана Пепла Времени.
Мы могли говорить с ним о чем угодно – о погоде и политике, о последних новостях, общих знакомых и общих проблемах… Тантаэ всегда готов был помочь советом и делом. Единственный, кого мы не упоминали в наших беседах обо всем на свете, – это Максимилиан.
Максимилиан…
Само имя стало запретным. Даже мама и брат говорили «он» и «тот самый князь». Я не знаю, что было бы для меня более мучительным – этот молчаливый заговор или нравоучительные напоминания. Но сейчас даже та ругань, которую на него обрушили все знакомые в первые дни после того происшествия, казалась мне недостижимым блаженством.
Я хотела забыть его, но в глубине души ужасно боялась, что именно это однажды и произойдет. Во время приступов тоски, когда мне всюду мерещилось его лицо, это ощущалось особенно остро.
…Вот подобная ерунда и вертелась у меня в голове, когда в комнату зашел Хелкар. Я как раз паковала вещи. Завтра ночью мы с Этной наконец вылетали на курорт. Я надеялась, что там, вдалеке от всего привычного, под жарким тропическим солнцем, мне станет полегче.
– Быстро время прошло, – заметил брат, присаживаясь на краешек стола. Короткая лохматая косичка топорщилась, придавая Хэлу очень забавный вид. Кстати, внешне мой брат был точной копией Элен или меня – с равейнами и их детьми это часто случается, особенно если они наследуют магический дар. Только у брата и мамы глаза были ярко-зеленые, как будто контактные линзы, а у меня – светлые, почти прозрачные. Но в остальном мы с Хэлом были ужасно похожи. Вот и сейчас я почти машинально скопировала его позу, умащиваясь на закрытом чемодане.
– Для кого как, – вздохнула я. – Мне казалось, что этот день никогда не наступит.
– Так хочется на море? – сочувственно поинтересовался Хэл, почесывая затылок. Я невольно улыбнулась.
– Да нет, просто мне надо сменить обстановку. Да и перед визитом в Академию лучше основательно зарядиться солнцем. Говорят, там у вас жутко мрачное местечко.
– Ну да, – хмыкнул брат. – Много они понимают. Ничего не мрачное. Конечно, да, туманы триста шестьдесят три дня в году, прохладно даже летом, да и забираться приходится в горы… Но вообще терпимо. Кстати, об этом я и хотел с тобой поговорить.
– О терпимости или о погоде?
– Ни то ни другое, – расплылся юный некромант в профессионально зловещей улыбке. – Это насчет твоего обучения в Академии. Видишь ли, я там на очень хорошем счету…
– Намекаешь на то, чтобы я не опозорилась на экзаменах и не уронила твою честь?
– И на это тоже. Но вообще-то я хотел предложить помощь.
– Ты? – удивленно протянула я. – Ты же в алхимии – полный ноль. Без обид.
– Полный и круглый, – согласился брат. – И даже Дэриэлл не смог это исправить. Все дело в том… – Он спрыгнул со стола и уселся рядышком со мной на жалобно скрипнувший чемодан. – …что мы с тобой вряд ли увидимся до Нового года. Я уже на втором курсе, и мы едем на двухмесячную практику по разным древним катакомбам и захоронениям. Это в начале октября. А в Академию я отбуду уже в сентябре.
– Ну да, – скисла я. – Значит, до отъезда не увидимся. Я раньше середины сентября не вернусь.
Хэл уныло вздохнул:
– Так уж получается. А, насчет помощи. Как я уже говорил, я в Академии на очень хорошем счету. И декан Мэйсон меня очень ценит. Я с ним поговорю, и он поможет тебе с экзаменами и с обустройством в Академии.
Я просияла.
– Спасибо, Хэл. Постой, – вдруг сообразила я. – Декан Мэйсон – это твой декан? Тот самый профессор Мэйсон, который преподает у вас…
– Боевую некромантию, – закончил Хелкар.
– И как он мне поможет с целительством? – растерялась я.
– Найта! – Хэл звонко щелкнул меня по лбу. Я ойкнула – сил братишка не пожалел. – Ты дура, что ли? Я же сказал, что он декан. А значит, знает и декана факультета исцеления.
– Хэл, ты чудо!
Я порывисто обняла брата, от полноты чувств чмокнув его в макушку. Хелкар демонстративно скривился.
– Потом поблагодаришь, я еще ничего не сделал… А вообще… удачи тебе на экзаменах!
– Спасибо! – улыбнулась я.
Когда Хелкар закрыл за собой дверь, меня охватило странное волнительное нетерпение. Я дважды обошла комнату, поправляя занавески и покрывала и механически переставляя безделушки на полках, потом сняла с полки учебник, пролистала, бессмысленным взором окидывая строчки, и поставила обратно. Было такое ощущение, словно меня наполнили каким-то легким газом – еще чуть-чуть и взлечу под потолок, как шарик. «Надо распланировать завтрашний день, чтобы ничего не забыть перед поездкой», – подумала я и, с трудом уняв беспокойство, села за стол и выдвинула ящик. Там, среди старых конспектов, старых дневников и альбомов для рисования, аккуратной стопочкой были сложены общие тетради, те, что мы уже успели закупить для школы на следующий год. А теперь они оказались ненужными…
С чувством полной растерянности я вытащила наугад одну из них, в жесткой белой обложке, и открыла на первой странице, раздумывая, что же написать в планах. Не забыть загранпаспорт? Мама напомнит… Билеты? Они у Этны… Я задумчиво черкала ручкой по чистому листу и опомнилась только тогда, когда обнаружила, что машинально вывела в ровных светло-голубых клеточках слова:
1. Найти противоядие для Ксиля.
2. Вылечить Ксиля.
3. Съездить Ксилю по роже…
А дальше было намалевано что-то уж совсем непонятное, но с большими аллийскими глазищами и с длинной косой. Я улыбнулась – Дэриэллу такая забавная картинка понравилась бы. И, думаю, он непременно похвалил бы меня за такой немудреный план – ведь это значило, что начало моему исследованию уже было положено.
Пусть еще только здесь, в простой белой тетради на девяносто шесть листов.
Главное – первый шаг…
Остаток дня пролетел быстро. Перед сном я решила немного прогуляться по памятным местам. Давно откладывала это, боясь ненужных воспоминаний. Зря, как оказалось. Не знаю почему, но на что бы ни падал мой взгляд, у меня на душе становилось все легче. Наверное, потому, что эта прогулка была своеобразным прощанием с прошлым.
Старая, выщербленная дорога от вокзала.
