У Андрея мелькнула было мысль вновь воспользоваться карабином, который уже успел снарядить проворный Питер, но он тут же отбросил ее. Основные силы орков уже достигли прохода в заграждении и начали втягиваться в него. Рубеж открытия огня.
Как только берег предстал перед его взором, Угра обратил внимание на сложенные в штабеля бревна, и штабеля эти вытянулись в одну линию. Ему показалось странным то, что люди складировали материал для строительства в столь неудобном месте, потому как даже младенцу было понятно, что на столь крутом склоне их нужно специально закреплять, чтобы они не скатились. Потом он подумал, что, возможно, люди, поняв, что возвести каменные укрепления не успевают, решили поставить для начала бревенчатую стену, чтобы наглухо перекрыть проход. Тем хуже для этих людишек, потому что орки обязательно используют эти штабеля для укрытия своих лучников. Несмотря на то что, как ему казалось, он понял назначение этих штабелей, мысль о них почему-то не давала покоя. Но в следующее мгновение ему уже было не до раздумий. Он вдруг услышал до боли знакомые хлопки непонятного оружия людей, которым они в мгновение ока расправились с его товарищами на той речке и от которого он только чудом сумел ускользнуть.
Рядом с ним что-то просвистело, и сидевший рядом Гуг вдруг болезненно захрипел и опасно навалился на борт. Свист был необычным и незнакомым, и в то же время что-то напоминал, а именно – то жужжание странных человеческих снарядов из странного оружия. Инстинктивно он стал грести так, словно впервые взял в руки весло, при каждом гребке сильно наклоняясь вперед и откидываясь назад. Следующего свиста он не услышал, но болезненный стон еще одного его соратника сказал ему о том, что тактика избрана им верная и нужно продолжать в том же духе. Осматриваться по сторонам и наблюдать за тем, что творится вокруг, времени не было, и он только усиленнее начал выгребать своим веслом. Четверо из их команды похватали луки, намереваясь обстрелять тех, кто сеял смерть, но они тут же отказались от этой затеи, так как до противника было не добить, и вновь похватали весла. Потом Угра заметил, что лодку слегка повело в сторону, – он не оглядывался, но безошибочно определил, что рулевого больше нет. Орки были опытными гребцами, а потому вскоре смогли компенсировать и потерю рулевого, и то, что гребцов по бортам получилось неравное количество, но в результате всего произошедшего они потеряли в скорости, а потому достигли берега, когда идущие в центре и не подвергшиеся обстрелу уже высадились и бросились в атаку.
Угра и его товарищи погасили веслами скорость лодки, чтобы та не развалилась от удара о берег, и легкое суденышко, мягко скользнув днищем, слегка выскочило на каменистый склон, а орки тут же посыпались из нее, устремляясь в атаку: им предстояло обойти укрепления людей слева и навалиться на них с тыла, вынуждая людей растаскивать свои силы по всем стенам. Передовые уже преодолели большую часть крутого подъема, когда бывалый воин вдруг понял, чем ему так не понравились штабеля этих проклятых бревен. Он никогда не сталкивался с этим, но проклятые людишки не собирались строить стену, и они были не так уж и глупы, складывая их в таком неудобном месте: эти жабьи дети использовали их для обороны.
С невообразимым грохотом бревна, набирая скорость, покатились навстречу накатывающей волне орков, с противным чавканьем и хрустом, исторгая гневные крики и крики боли, врезались в ряды не ожидавших подобной подлости нападающих. Так как фланги несколько поотстали, у них было больше времени для того, чтобы принять какое-либо решение.
– Прижимайтесь к скалам!
Угра не был ни сотником, ни даже десятником, во всяком случае, теперь, но поданная им команда была выполнена всеми, ну или, если быть более точным, ее попытались выполнить все, но накатывающиеся бревна были уже близко, и те, кто был дальше от скал, не успели ее выполнить. Хотя штабеля были уложены с интервалами в несколько шагов, катясь по неровной поверхности, они растеклись по всему склону, так что участков, которые бы не были ими проутюжены, практически не оставалось. Многие повернули вспять, спасаясь от накатывающей лавины. Набравшие скорость бревна подскакивали на неровностях, меняя траекторию движения в самом непредсказуемом порядке, так что предугадать, куда в следующее мгновение покатится то или иное бревно, было невозможно.
Несколько храбрецов остались на месте и, когда бревна приблизились, стали перепрыгивать через них. Некоторым это вполне удавалось, но вот одно из бревен, подскочив в очередной раз, уперлось одним концом в каменистый грунт, представляющий собой сплошной сланец, и, вздыбившись, словно огромная палица, обрушилась на одного из храбрецов, смяв его своим весом, словно тряпичную игрушку, и, издав противный чавкающий звук, оно еще некоторое время протащило свою жертву, а затем остановило свой бег, заторможенное прижатым телом.
Другой воин удачно перепрыгнул через два бревна, но третье именно в момент, когда воин высоко подпрыгнул, наскочило на камень и подпрыгнуло не менее высоко, ударив его по ногам, – тот словно подрубленный упал головой вниз, но лавине этого словно было недостаточно, и по его телу прокатилось еще одно бревно. Если после этого он и остался жив, то наверняка сделается калекой, иначе и быть не могло.
За всем этим Угра наблюдал, прижавшись к скале и не в силах чем-либо помешать избиению своих соратников. Вид гибнущих воинов поднимал в его душе просто небывалую волну гнева. Эти мелкие твари не могли сражаться как подобает настоящим мужчинам, вместо этого они придумывали всяческие ухищрения, чтобы избежать схватки лицом к лицу. Но люди заплатят за это. Очень дорого заплатят. Взревев и бешено вращая глазами, он ринулся вперед.
Практически сразу он заметил тех, кто привел в действие эту ловушку. На них были надеты кожаные доспехи, но повадка и движения выдавали крестьян, Угра не мог ошибиться, так как уже не раз сражался с людьми и возвращался с добычей, волоча с собой и вот такие вот экземпляры. Но, несмотря на то что он видел перед собой врага, видел тех, кто только что погубил его товарищей, его рука даже не потянулась к луку, потому как им овладела ярость, а не безумие. До убегающих было слишком далеко. Но были и те, кто был куда ближе к людишкам, чем он, и трое замешкавшихся были тут же снесены меткими выстрелами.
А в следующее мгновение ему было уже не до крестьян, так как он увидел, что дорогу им преграждает уже встречавшееся им ранее заграждение из заостренных жердей, скрепленных между собой, но вот только он никогда не видел, чтобы они были установлены вот так вот, в несколько рядов. Растаскивать их будет нелегко, да еще и под обстрелом. Что еще придумали эти твари? Нет, им не остановить их напора, они прорвутся через это заграждение, растащат его, раскидают и прорвутся, поднимутся на их стены, а тогда держитесь. Никому он не подарит легкой смерти. Он найдет их командира и заживо вспорет ему брюхо, а потом получит непередаваемое удовольствие от поедания его нежной печени – ведь известно, что если съесть печень еще живого врага, то вся его сила передастся поедающему, а если поверженный еще и наблюдает за поеданием, то сила увеличивается вдвое, а если тот проживет до момента, когда последний кусок проглочен, – и вовсе многократно, вот только таких он пока не встречал. Но он уже съел достаточно печени своих врагов – не потому ли Угра считался одним из лучших воинов? Правда, сейчас не самые лучшие времена, но он вернет себе былое уважение.
