– Ты думаешь, ему стоит верить, сын мой?
– Во всяком случае, на лжи я его не поймал. Правда, вызывает сомнения то, что он говорил о храме в орочьей столице, да и в то, что Закурту удалось подчинить все государства, честно говоря, верится с трудом.
– Но если это так, то степь больше не сможет служить достаточной преградой.
– Именно поэтому я пока и не рекомендовал его устранение.
– А если точнее, то утаил информацию о нем от Совета ордена. Впрочем, это одно и то же. Как только об этом узнает Совет, то сэру Андрэ тут же будет вынесен приговор. Он это понимает, а вот падре Патрик, похоже, все еще витает в облаках.
– Он верит мне.
– Ничто не вечно, и преданность тоже. – При этих словах брат Адам потупился, словно был в чем-то повинен, впрочем, так оно, по сути, и было – вот только то, что иные могли поставить в вину, другие считали исполнением долга, сам он считал так же, и лишь упоминание об этом почему-то вызывало чувство вины. Возможно, именно по этой причине он в свое время и пытался спасти жизнь того, кто считал его одним из лучших своих учеников, хотя было абсолютно непонятно, как можно было спастись на столь ограниченной территории от преследования инквизиции. – Сын мой, ты напрасно испытываешь чувство вины: ты просто выполнил свой долг. Ты пробовал проверить информацию?
– Да, ваше высокопреосвященство. Однако не преуспел в этом. Ни под каким видом мне не удалось выведать ничего, что не было бы известно ордену. Самое слабое звено в этой цепи – новики, которые сопровождали отряд сэра Андрэ во всех походах, но они практически все время находятся под присмотром наставников. В общем, я имею только то, что поведал мне падре Патрик и сам сэр Андрэ.
Архиепископ Йоркский ордена Святой инквизиции его высокопреосвященство Игнатий добродушно улыбнулся брату Адаму. Одного взгляда на этого статного мужчину в инквизиторском облачении было достаточно, чтобы понять, что это человек умный и целеустремленный. Его цепкий взгляд был взглядом человека, умудренного опытом. Лицо и повадки больше подходили для воина, но не для поборника веры. Будь сейчас здесь Андрей, в этом архиепископе он без труда узнал бы того самого инквизитора, который присутствовал на Божьем суде в числе представителей трибунала.
– Да-а, падре Патрика в свое время было куда проще подловить, чем этого рыцаря. Но он не так умен, как кажется. Архиепископ Баттер сообщил мне, что у этого самого сэра Андрэ имеется какое-то новое оружие, о котором сообщал падре Томас незадолго до своей кончины. Правда, там говорится о том, что это оружие якобы создал один германский кузнец, но это достоверно установить не удалось: поселение подверглось нападению орков. Но архиепископа насторожило то, что это оружие уж очень похоже на то, которое сэр Андрэ якобы вынес с орочьей стороны.
– Но то оружие было признано творением сатаны? Почему же…
Брат Адам осекся, так как архиепископ ни с того ни с сего вдруг подошел к секретеру, который, впрочем, не имел ничего общего с его коллегами земного Средневековья. Никакой вычурности, богатой резьбы. Гладко полированное дерево, покрытое прозрачным лаком, но даже эта простота делала изделие заслуживающим внимания. Работа настоящего мастера видна всегда: подгонка планок, выверенные зазоры выдвижных ящиков, удобная для письма рабочая поверхность – все указывало на мастерство изготовителя и его любовь к своему труду. На столешнице сейчас лежала небольшая стопка писчей бумаги, стояла чернильница, в деревянном стаканчике находилось около полудюжины очиненных перьев. Как видно, перед приходом дознавателя архиепископ работал.
Он взял один из листов бумаги и, сложив пополам, разорвал его на две равные части. После этого из одной половины он сноровисто скатал трубку, а от второй половины, о боже, оторвал небольшой кусок зубами и стал быстро его жевать. Наконец покатав во рту получившуюся массу, он удовлетворенно кивнул своим мыслям, а затем, быстро поднеся трубку ко рту, с силой дунул в нее. Влажный шлепок на лбу не причинил особых неудобств брату Адаму, хотя и приятным его назвать было нельзя. Он машинально отер лоб и наткнулся на влажную блямбу жеваной бумаги.
– Не обижайся сын мой. – Брат Адам мог поклясться, что улыбка архиепископа сейчас была по-настоящему озорной и добродушной, никакой игры. – Когда я еще мальчишкой учился в духовной семинарии, мы так развлекались. Ох и доставалось же нам от отца настоятеля: бумага-то дорогая, а мы, проказники, изводили ее на всякие шалости.
– Простите…
– Нет-нет. Хотя я с удовольствием припомнил свое детство, тебе я это показал неспроста. Принцип у того оружия, что оказалось у сэра Андрэ, которое сумел воссоздать его кузнец, и вот этой трубки – один и тот же. Детские луки и луки боевые тоже похожи, но кто будет их сравнивать? В том оружии германский кузнец… Ну, пока у нас нет сведений, которые могли бы опровергнуть его причастность к созданию этого оружия. Хотя этот Грэг уж больно быстро разобрался в его изготовлении… Кузнец использовал тот же воздух, который выплевывает кусок бумаги из этой трубки. Вот только плюется это оружие свинцом и дует с такой силой, какой ни за что не добиться силами легких. Никакого грома, пламени, дыма и едкой вони преисподней, только воздух и хлопок не сильнее хлопка арбалетной тетивы. В этом оружии нет никакого сатанизма, хотя оно и похоже внешне, но ведь и сатана когда-то был ангелом.
– Но я не смог установить наличие этого оружия.
– Все верно. Сей рыцарь решил воспользоваться тем, что об этом оружии ничего не известно, и решил сохранить его в тайне. Вот только падре Томас написал об этом своему архиепископу, правда, его последнее послание по нелепой случайности затерялось среди других бумаг и слишком поздно попало к его высокопреосвященству Баттеру. Покойный сообщал, что сила у этого оружия просто ошеломляющая, никакой арбалет не способен сравниться с ним по силе, разве только громоздкий и неуклюжий крепостной, но по скорострельности не угонится даже лук. Мы подумывали провести в этом направлении следствие, но тут поступили сведения от тебя, об изменениях в орочьих государствах. Возможно, это оружие нам еще и понадобится, но только пока это не подлежит огласке. Об этом знают люди сэра Андрэ, но они будут хранить молчание, архиепископ Саутгемптонский, его секретарь, я и ты. Продолжать нужно?
– Я буду нем как рыба.
– Мы поняли друг друга. Итак, склонить сэра Андрэ к разведывательному рейду не удалось. Но нам необходимы сведения. Ты ведь у нас специалист по тайному дознанию, не так ли, сын мой?
– Да, ваше высокопреосвященство, – у Адама вдруг повлажнели ладони, что было явным свидетельством сильного душевного волнения. На неприятности у него был просто собачий нюх, и сейчас все его существо вопило о том, что его ждут большие неприятности.
– Ты направишься в Саутгемптон, где закупишь пару повозок и товар, – вот список того, что пользуется спросом в пограничных крепостях. У казначея получишь две сотни золотых. – При этих словах на лице дознавателя отразилось удивление. Что и говорить, сумма была огромной, и ее собиралось ему выдать казначейство ордена, а ведь Церковь всячески показывала свою аскетичность, но, оказывается, могла оперировать немалыми средствами. – Ты закупишь товар, наймешь охрану и отправишься в торговое предприятие, но сделаешь все возможное, чтобы орки захватили вас. Не скупись, товар должен быть по-настоящему хорош, а улов у орков – богатым. Ты должен будешь попасть в плен к этим дикарям, попасть в Империю, собрать необходимые сведения и… вернуться. Тебя будут ожидать в пограничных крепостях маркграфства Саутгемптонского: тамошние священники будут извещены. Я буду ожидать твоего возвращения не позднее начала осени. Твой жизненный путь был весьма тернист, ты не неженка и вполне способен вывернуться из неволи и вернуться, я верю в тебя. И помни: ты – наша единственная надежда, доставь необходимые нам сведения.
