– Значит, так. Этого китайца связать. Ничего с ним не станет, потом кого пришлем, а раньше времени ему в селе делать нечего.
– Дождемся ночи, ваш бродь? – явно намекая на то, чтобы сделать все по возможности тихо, дабы селяне не поднялись, поинтересовался Фролов.
– Нет, Николай. Расположение строений нам неизвестно, местность также незнакомая, так что ночью все преимущества будут на стороне хунхузов. – Ну вот, опять нормальный человек – и не скажешь, что еще недавно хладнокровно кромсал живого китайца, а продолжай тот упираться – порезал бы на ремни, отчего-то в этом никто не сомневался. – Тимохин, – обратился он к унтеру, командиру третьего отделения, – ты со своими людьми обойдешь усадьбу с тыла, и чтобы ни одна гнида не ушла.
– Дак как же, ваш бродь? Там их три десятка, да хозяин, да холопы, а вас только одиннадцать.
– С этим мы разберемся. Тебе задача твоего отделения ясна?
– Так точно.
– Иди занимайся. Фролов, отделение для постановки задачи. – И когда все собрались вокруг командира, продолжил, уже понизив голос, – незачем остальным слышать: – Значит, так. Работаем по парам и только с наганами – в ближнем бою, да еще в помещениях, драгунки будут только мешать. Прежде чем войти в помещение, забрасываете туда гранату.
– А если наши?
– Не будет там наших. Их держат в каком-нибудь подвале, иначе и быть не может, потому что они не должны видеть ничего, чтобы потом не выдать чинушу.
– А если китаец врет?
– Сомневаюсь. Местные власти уже плотно увязались с бандитами и бунтовщиками, так что уверен, что все правда. Просто вокруг все еще много русских войск, вот и скрытничает. Дальше. Входим все со стороны улицы через забор и ворота, бьем всех подряд, за спиной не оставлять никого, если начнут отступать, то ринутся на задний двор и дальше в поле, – а там парни их встретят. И запомните: там только противник, никаких сомнений, увидел – убил, баба, мужик – без разницы.
– Да как же так-то?
– А вот так, Васюков, – отрезал Гаврилов. – В спину и баба стрельнуть сможет или нож сунуть, а вы мне нужны живые и здоровые. Вопросы?
– Понятно все, Семен Андреевич, – за всех ответил Фролов. А чего непонятного, все сказано.
Гаврилов испытывал двоякое чувство: с одной стороны, не дело вот так, без подготовки, ломиться нахрапом, можно и людей положить, и своих не спасти. С другой, иного выхода он не видел. Если только чинуша заподозрит, что он под колпаком, то к гадалке не ходить – постарается избавиться от опасных пленников: жизнь – она дороже серебра и злата.
Выждав необходимое время, чтобы третье отделение заняло свои позиции, Гаврилов со своими людьми выскочил из леска и, нахлестывая лошадей, вихрем понесся к селу, вздымая тучи пыли, распугивая деревенских кур и собак, заставляя прохожих вжиматься в глинобитные заборы: попасть под копыта лошади, несущейся во весь опор, – верная смерть, так что лучше убраться с дороги.
Подскакав к усадьбе местного властителя – а кто же он еще-то, – бойцы осадили лошадей и прямо с седел стали запрыгивать на высокий забор. Если бы кто из казаков видел этот маневр, то непременно презрительно сплюнул бы: что поделать, джигитовка не входила в перечень преподаваемого на заимке. Но все равно получилось довольно быстро, хотя и коряво.
Едва первые бойцы оказались на ограде, как тут же затрещали частые выстрелы. Как оказалось, во дворе вполне хватало целей, и наряду с хорошо одетыми обитателями подворья нашлись там и те, кто был одет похуже, а попросту кто во что горазд, – эти, наверное, и есть хунхузы. Нет. Неправильно. Они здесь все хунхузы – думать иначе никак нельзя.
Гаврилов вскинул наган и нажал на спуск – довольно туго, но за время долгих тренировок и после сожженных пары-тройки сотен патронов вполне себе привычно. Мужчина согнулся и сунулся лицом в каменную мостовую двора. С этим все. А других во дворе уже и не видно. Семен, обладая большими габаритами, слегка замешкался, так что парни уже прошерстили территорию. Бросок с забора на землю – и, пригнувшись, вихляя и выписывая замысловатую кривую, словно пьяный, очень быстрый пьяный, он помчался к главному строению – большому дому, до которого было шагов тридцать.
– Николай, флигель!
– Понял!
– Андрей, заходи справа!
– Есть!
– Прохор, слева!
– Сделаю!
– Остальные вперед!
Все происходило настолько стремительно, что Семен сам себе удивлялся, как это у него получается – охватывать всю картину, да еще и успевать отдавать распоряжения. Понятно, что лучше распределить цели заблаговременно, но такой возможности он не имел. Все, что было ему по силам, – это разбить парней на двойки да определить общее направление атаки, оставляя уточнения на потом. Сам он остался в одиночестве, посчитав, что напарник ему будет только мешать.
Кто-то выбил окошко, и в проломе появился ствол винтовки, Семен навскидку выпустил две пули: попал в район проема – и то хлеб. Одна из пуль выбила из стены фонтанчик пыли справа. Вторая расщепила раму, разбив стекло в соседней от стрелка фрамуге. Не суть. Винтовка дрогнула, ствол повело вправо – как видно, стрелок инстинктивно укрывается за простенком. Резкий, как удар плетки, звук винтовочного выстрела, но пуля уходит в каком-то только ей известном направлении, вверх и в сторону. Хунхуз все же нажал на спуск – нервы не выдержали. Гризли уходит вправо. Как и когда в его руке оказалась граната, он и сам не взялся бы объяснить – сейчас он действовал практически на одних рефлексах.
Он буквально впечатался спиной в простенок, остальные только подбегали. Хлестнул еще один винтовочный выстрел, благо ни в кого не попало. Осознавая это, Семен уже тянул зубами чеку из гранаты, затем она отправилась в окно. Хунхуз, как видно, не понял, что только что в окно влетел опасный гостинец, – хлопок капсюля его слегка напугал, но не так чтобы очень. Вновь в окне появился ствол винтовки, его слегка повело в поисках целей, но парни уже были в мертвой зоне, подобно командиру забрасывая в окна гранаты.
Взрыв выметнул из окон осколки стекла, пыль и незадачливого стрелка, который свалился Семену под ноги. Жаль тратить патрон – их только четыре оставалось в барабане, но перезаряжаться или использовать нож нет времени, а оставлять за спиной то ли убитого, то ли нет врага – не дело. Контрольный в голову, и Гризли вламывается в проем, где от окна остались только воспоминания. Перекат, уход в сторону, позиция на колено. Вон еще один, может, труп, может, нет, вроде не двигается. По всему дому прокатился гром еще пары гранат. Как громко, уши в мгновение словно толстым слоем ваты забило, но вроде не контузило – и на том спасибо. Еще выстрел в лежащего – так, на всякий случай. И чего было не озаботиться и не прикупить по два револьвера – вот теперь мучайся.
Быстро взглянув, что там за дверью, он заметил еще двоих, мотающих головами, словно кони на выпасе, спасающиеся от надоедливых оводов. Два выстрела. Один падает словно подкошенный, второй проворачивается вокруг своей оси, будто решил пробурить скважину. Так. Дальше нельзя, прикрыть некому.
