При условии, что она переживёт эту ночь.
«Она совсем близко, родная моя, — прошептал Скотт, когда,
дрожа всем телом, лежал на раскалённом асфальте. — Совсем близко».
За спиной Лизи Дули кричал так, словно не мог остановиться.
Она подумала, что крик этот сведёт её с ума. Если уже не свёл.
11
Перед тем как Лизи выскочила из-под деревьев, крик Дули
наконец-то оборвался. Аманду она не увидела, и её вновь охватил ужас. А если её
сестра побежала куда глаза глядят? Или, того хуже, лежит где-то неподалёку,
свернувшись в позу зародыша, вновь впав в кому, укрытая тенями?
— Аманда? Аманда?
Долго, бесконечно долго она ничего не слышала, а потом
(слава Тебе, Господи) слева от Лизи зашелестела высокая трава, и Аманда
поднялась на ноги. Её лицо, и без того бледное, свет поднимающейся луны выбелил
ещё сильнее, и теперь оно принадлежало скорее призраку, а не человеку. Или
гарпии. Пошатываясь, Аманда двинулась к сестре, вытянув перед собой руки. Лизи
потянула её к себе, прижала к груди. Аманда дрожала. Её руки обняли шею Лизи
ледяным замком.
— Лизи, я думала, он никогда не замолчит!
— Я тоже.
— И такие звонкие… я не могла понять… они были такие
звонкие… Я надеялась, что кричал он, но подумала: «А вдруг это Маленькая? Вдруг
это Лизи?» Аманда начала рыдать, уткнувшись лицом в шею Лизи.
— У меня всё хорошо, Аманда. Я здесь, и у меня всё хорошо. Аманда
оторвалась от шеи Лизи, чтобы встретиться взглядом с младшей сестрой.
— Он мёртв?
Она не стала делиться своей интуитивной догадкой о том, что
Дули мог обрести некое адское бессмертие внутри твари, которая пожрала его.
— Мёртв.
— Тогда я хочу вернуться. Мы можем вернуться?
— Да.
— Я не знаю, смогу ли я нарисовать кабинет Скотта у себя в
голове… Я так переволновалась… — Аманда в страхе огляделась. — Это тебе не
бухта Южного ветра.
— Не бухта, — согласилась Лизи, вновь обнимая Аманду. — И я
знаю, что ты боишься. Но постарайся сделать всё, что сможешь.
Лизи особо не волновала возможность возвращения в кабинет
Скотта, в Касл-Вью, в привычный мир. Она думала об угрозе, которая могла
оставаться в этом мире. Ей вспомнился доктор, однажды сказавший ей, что она
особенно должна беречь лодыжку, которую сильно вывихнула, катаясь на коньках.
«Если вы однажды растянули эти сухожилия, растянуть их в следующий раз будет
гораздо проще», — предупредил он.
В следующий раз будет гораздо проще, всё так. И длинный
мальчик видел её. Этот огромный глаз, одновременно живой и мёртвый, смотрел на
неё.
— Лизи, ты такая храбрая, — пролепетала Аманда. Бросила ещё
один взгляд на склон холма, заросший люпином, золотистым и странным в свете
поднимающейся луны, потом вновь ткнулась лицом в шею Лизи.
— Если будешь продолжать в том же духе, мне завтра же
придётся вернуть тебя в «Гринлаун». Закрой глаза.
— Уже закрыла.
Лизи последовала её примеру. На мгновение увидела огромную
голову, которая и была-то не головой, а пастью, соломинкой, воронкой, ведущее в
темноту, заполненную непрерывно вращающейся дурной кровью. И она ещё слышала
доносящийся из этой темноты крик Джима Дули, но крик был совсем уже тихим, и на
него накладывались другие крики. С невероятным усилием Лизи отмела эти образы и
звуки, заместила их «картинкой» большого письменного стола и голосом старины
Хэнка (кого же ещё?), поющего «Джамбалайю». У неё ещё было время подумать о
том, как с первой попытки ей и Скотту не удалось вернуться обратно, хотя очень
хотелось, потому что длинный мальчик был совсем близко, подумать о том, (Это
афган, Лизи… Ячувствую, что он держит нас здесь) что он сказал в тот момент,
удивиться, что последняя мысль заставила её вспомнить Аманду, с таким
вожделением смотрящую на парусник «Холлихокс» (прощальный взгляд, иначе не
сказать), а потом время истекло. Вновь она почувствовала что-то похожее на
порыв ветра, и лунный свет исчез. Она это знала даже с закрытыми глазами.
Возникло ощущение короткого, резкого падения. Они перенеслись в кабинет, где
стояла кромешная тьма, потому что Дули вырубил электричество, но Хэнк Уильямс
всё-таки пел: «Моя Ивонн, сладчайшая моя…» — потому что даже с вырубленным
электричеством старина Хэнк желал сказать своё последнее слово.
12
— Лизи? Лизи!
— Анда, ты меня раздавишь, скатись с…
— Лизи, мы вернулись?
Две женщины лежали в темноте на ковре кабинета. «Десятками
шли они к Ивони…» — доносилось из соседней комнаты.
— Да, но если ты не скатишься с меня, я не смогу дышать!
— Извини… Лизи, моя рука под тобой…
Лизи удалось повернуться на бок. Аманда вытащила руку, а
мгновением позже её вес перестал давить на грудь Лизи. Лизи сделала глубокий (и
чертовски приятный) вдох. А когда выдохнула, Хэнк Уильям оборвал песню на
полуслове.
— Лизи, почему здесь так темно?
— Потому что Дули вырубил электричество, помнишь?
— Он вырубил свет, — логично уточнила Аманда. — Если бы он
вырубил электричество, телевизор бы не работал.
Лизи могла бы спросить Аманду, а почему телевизор столь
внезапно прекратил работать, но не стала. Обсудить следовало совсем другие
вопросы. Да и дел хватало.
— Пошли в дом.
— Я на сто процентов «за». — Пальцы Аманды нащупали локоть
Лизи, спустились вниз по руке, ухватились за её пальцы. Сёстры поднялись.
Аманда добавила уже более уверенно: — Ты уж не обижайся, Лизи, но сюда я,
наверное, уже никогда не приду.
Лизи понимала, что сейчас чувствовала Аманда, но её
отношение к кабинету Скотта изменилось. Раньше кабинет пугал её, двух мнений
тут быть не могло. Два долгих года продержал её на расстоянии вытянутой руки.
Но она полагала, что главная работа, которую предстояло здесь сделать, уже
позади. Они с Амандой выпроводили из кабинета дух Скотта, вежливо и (время
покажет, но она в этом практически не сомневалась) окончательно.
— Пошли в дом, — повторила она — Я приготовлю шоколад.
— А может, начнём с глоточка бренди? — с надеждой спросила
Аманда. — Или безумные женщины не пьют бренди?
— Безумные не пьют. А мы выпьем.
Держась за руки, на ощупь они добрались до лестницы. По пути
Лизи остановилась только раз, на что-то наступив. Наклонилась, подняла
стеклянную, толщиной в дюйм, полусферу. Поняла, что это одна из линз очков
ночного видения Дули, бросила на ковёр, лицо перекосило от отвращения.
