И какое это было наслаждение — медленно водить самыми кончиками пальцев по его телу и слышать, как учащается дыхание. И не даваться ему в руки, выскальзывая, обманывая и снова прижимаясь грудью и бедрами к разгоряченной плоти.
— Ты меня измучила. Иди сюда.
— Нет, не сейчас, подожди.
— Я хочу тебя. Я просто с ума схожу.
Монике не удалось увернуться, да она и сама не могла и не хотела дольше ждать. Пусть все произойдет сейчас! У нее было такое ощущение, словно она занимается любовью впервые в жизни. Но теперь это действительно было сказочно, несмотря даже на мгновенную боль, пронзившую тело, потому что следом пришло такое неистовое наслаждение, от которого замерло сердце, а в закрытых глазах на внутренней стороне век замелькали разноцветные круги. Она пропала, исчезла, растворилась и не слышала уже ни своего вскрика, ни стона Энтони.
Моника очнулась, почувствовав порыв прохладного ветерка, проникшего в окно. Она хотела перевернуться, но Энтони не выпускал ее из объятий.
— Что это было? — прошептал он с изумлением. — У меня такое ощущение, будто я умер и воскрес.
Он притянул ее к себе и заглянул в глаза, в которых плескалась радость. Потом недоверчиво провел рукой по волосам, по влажным плечам.
— Что ты делаешь? — спросила Моника, отвечая на ласки нежнейшим поцелуем.
— Пытаюсь удостовериться, что это не сон, и ты — настоящая.
— Настолько настоящая, что даже проголодалась. Но вставать не хочется. — Она сладко потянулась, ослабевшее тело наполнено было истомой. — Продолжим наш романтический ужин?
— С удовольствием. — Энтони встал, нашел на полу рубашку и брюки, но тут же отбросил их в сторону. — Будем как Адам и Ева.
— Тогда надо запастись яблоками, — рассмеялась Моника.
— Не надо. Познав тебя, я познал весь мир.
Он говорил серьезно, без обычной своей слегка насмешливой улыбки человека, который не слишком доверяет этому миру.
— Пойдем на пляж! — Моника вскочила, озаренная этой идеей. — Устроим ночной пикник на берегу.
— А ты не замерзнешь?
— С тобой — нет.
Они собрали в пакет остатки сандвичей, взяли бутылку вина и вышли из дома. Снаружи было тепло, и луна, сползающая к краю неба, уже не казалась Монике такой одинокой. Возможно, потому, что вокруг нее сияла россыпь звезд. Они спустились по крутой лесенке к самой воде, обнаженные тела белели в темноте.
— Искупаемся? — спросила Моника и, не дожидаясь ответа, бросилась в воду.
Энтони решительно последовал за ней. Они заплыли довольно далеко и перевернулись на спины, чтобы отдохнуть.
— Ты прекрасно плаваешь, — сказал он.
— Да, у меня был хороший учитель. — Моника замолчала и вздохнула, но уже через секунду стряхнула с себя грусть. — Давай наперегонки?
Энтони настиг ее только на мелководье и, обняв за талию, обрушил в воду, подняв целый фонтан брызг. Поцелуи были солоны, и волны омывали два тела на песке, слившихся в одно целое, а сверху смотрела луна, нечаянная свидетельница страстной любви, остудить которую не мог даже легкий бриз.
— Ты похожа на русалку, — задыхаясь, прошептал Энтони. — Но какое счастье, что у тебя нет хвоста.
Моника рассмеялась — он постепенно возвращался к себе прежнему, и это ей нравилось.
Выбравшись из воды, они вдвоем закутались в огромное махровое полотенце и уселись на песке, с недоверием глядя на розовеющий край неба.
— Вот это да, а я-то думал, ночь только начинается, — разочарованным тоном произнес Энтони.
— Но она же не последняя...
Сказав это, Моника отвернулась и прикусила губу. Откуда ей было знать, повторится ли это счастье? А что, если все закончится равнодушным поцелуем в щеку и незначительными словами прощания? Она уже понимала, что краткие встречи с Энтони не по ней, она хотела его всего, такого, как есть, от макушки до пяток, до самой крохотной веснушки на любимом теле.
Затаившись, Моника ждала его слов, словно приговора.
— Нет, солнышко, она первая. — Он серьезно посмотрел на нее. — Не бойся, на этот раз я никуда не уйду.
Они встали и медленно направились к дому. Решившись, она все-таки спросила:
— Почему же ты ушел так неожиданно той ночью?
Энтони замялся, отвел взгляд.
— Есть одно обстоятельство...
— Не надо! — испуганно воскликнула Моника.
Она так боялась потерять его, что не желала больше ничего знать. Пусть все будет так, как есть, и не надо, пожалуйста, не надо никаких тайн и загадок и сюрпризов, которые не несут радости, а лишь боль и огорчения.
Они вошли в дом, где свечи уже оплыли и погасли, только витал под потолком легчайший запах горячего воска, да в оконное стекло бился ночной мотылек. Моника выпустила его наружу и принялась убирать со стола.
— Давай поедем ко мне и там позавтракаем, — предложил Энтони. — Мне надо поздороваться с Изабеллой, но невозможно расстаться с тобой.
Она счастливо улыбнулась и принялась одеваться, что не заняло много времени. Потом заперла дверь и, уже выйдя на тропинку, ведущую к воротам, обернулась к дому:
— Мы еще встретимся, я уверена, — сказала она и помахала рукой.
И он ответил ей — что-то легонько скрипнуло и на мгновение почудилось, что в окне мелькнул чей-то расплывчатый смутный силуэт.
У себя дома Энтони отправил Монику на кухню варить кофе, а сам пошел «поприветствовать свою подружку», как он выразился.
— Надеюсь, ты больше не ревнуешь меня к Изабелле? — шутливо спросил он. — А вот она меня к тебе, наверное, будет. Как все-таки трудно с женщинами! — Он притворно вздохнул. — Теперь придется завести и ей дружка, ничего не поделаешь. Как ты относишься к конным прогулкам вдвоем?
— Еще не знаю.
Моника повязала передник и принялась готовить завтрак. В холодильнике обнаружились бекон и яйца, так что с едой проблем не было. Попутно она засыпала в турку кофе и, залив его молоком, поставила на огонь. Господи, как бы она хотела начинать каждое утро вот с таких простых движений и смотреть в окно, ожидая возвращения Энтони.
А еще Моника вдруг подумала, что у них, наверное, получились бы красивые дети. Да, мальчик и девочка, зеленоглазые и веснушчатые, похожие на своего отца и такие же веселые. Почему бы и нет? У них с Энтони впереди так много времени и почему бы не заняться созданием белокурого малыша?
Моника потянулась, ощущая во всем теле приятную усталость. Перед мысленным взором промелькнули картины прошедшей ночи — ее испуг, короткий обморок, первое объятие. Неожиданно она поймала себя на мысли о том, как Энтони попал на виллу. Моника точно помнила, что закрыла ворота, а перебраться через ограду было практически невозможно — ее концы были выкованы в виде заостренных пик.
