— Именно. Я родился раньше положенного срока, когда мои родители плыли на яхте. Роды начались внезапно, и поворачивать к берегу было уже поздно. Мать настояла на том, чтобы ее перенесли на палубу. Отец сказал, что, как только я родился, он сразу же посмотрел на небо.
Констанс слушала его как зачарованная. Дрейк мягко дотронулся до ее плеча.
— А где родились вы, Констанс?
— В Таунсвилле, — ответила она и тихо засмеялась. — Странно, но это было в плавучем домике, и я тоже родилась раньше срока.
Констанс смотрела на берег, переливающийся серебром в лунном свете. Она чувствовала на себе взгляд человека, который ей очень нравился, но которого она интуитивно остерегалась. Его глаза излучали нежность и желание. Ах, если бы она могла отдаться чувству и ни о чем не думать!
— Значит, вы тоже родились на судне.
— Странное совпадение, не правда ли? — Она старалась непринужденно болтать, чтобы подавить сильнейшее возбуждение, противопоставить которому она могла только такое слабое оружие, как силу своего характера и воли.
— Может, это знак? — попытался пошутить Сидней.
Но им сейчас было не до смеха.
— Знак чего? — грустно спросила она. — Того, что у обоих безалаберные родители?
— Возможно, — сказал он. — Но у нас уже есть что-то общее.
Но Констанс не могла позволить ему и дальше находить что-то общее в их прошлом, поэтому быстро проговорила:
— Как бы там ни было, но все это случилось много лет назад. А меня больше интересует настоящее. Скажите, а что завтра? Они начнут на конец обсуждать торговые барьеры и тарифы? Я думала, что сегодня они уже перейдут к обсуждению.
— Давайте посидим, — предложил Дрейк, посмотрев на невысокие холмики мягкого песка.
Констанс с облегчением отняла у него руку и села.
Этот маленький знак провозглашения независимости не остался незамеченным Сиднеем, и он больше не прикасался к ней. Он лег на спину и стал смотреть на звезды.
— Сейчас делегации как бы присматриваются друг к другу. Может случиться и так, что на этой встрече вообще ничего важного обсуждаться не будет.
Хотя Дрейк и вынужден был изменить тему разговора, все же в его интонациях сквозило нежелание обсуждать деловые вопросы. Он словно решил дать Констанс передышку.
— Тогда зачем вы вообще здесь? — спросила она. — Такие каникулы обходятся каждой стороне в целое состояние, а министры только тем и занимаются, что красуются друг перед другом!
Дрейк улыбнулся.
— Оба министра новички в своем деле. Раньше они никогда не встречались. Если они собираются работать вместе, то им будет гораздо проще наладить контакты и дружеские отношения в непринужденной обстановке.
— Так вот зачем им все эти спортивные состязания, — проговорила Констанс. — Этот гольф и стендовая стрельба. Интересно, когда вы, мужчины, передадите управление миром в руки женщин? А сами тогда смогли бы проводить время за своими детскими забавами, и никакие дела вам бы не мешали. Тогда это обходилось бы не так дорого.
К удивлению Констанс, Сидней рассмеялся.
— Полностью согласен с вами, просто дипломатия идет разными путями.
— Кажется, вы говорите не то, что думаете. Лицо Дрейка оставалось таким же добродушным, но она поняла, что невольно задела его слабое место.
— Я же дипломат, это моя работа, — ровне ответил он. — Конечно, многие процедуры идут очень медленно, и это может вывести из себя, но обычно в конце концов все получается. Хорошие личные отношения в нашем деле очень много значат.
Констанс не сдавалась.
— А какова ваша роль во всем этом спектакле?
— Я эксперт по торговле.
Ну кто бы сомневался! Он же дипломат и чтобы не сказать слишком много, пользуется словом «эксперт».
— Что же дальше? — не унималась Констанс. Пока что стало ясно только то, что мистер Ватанабе лучше играет в гольф, а мистер Маккуин лучше стреляет. Вас чему-то полезному научили эти наблюдения?
— Я и не собирался ничему учиться, — спокойно сказал Дрейк. — Я здесь мелкая сошка.
— Вы не похожи на человека, который занимается самоуничижением.
— Иногда мне это удается, — заверил ее Дрейк. — Говорили, что даже очень хорошо.
Констанс встала. Его глаза блеснули в лунном свете, и ей вдруг показалось, что обсуждать с таким человеком деловые вопросы ночью при свете луны — небезопасное занятие.
— Наверное, мне пора, — пробормотала Констанс.
— Ах да, я совсем забыл, что вам не следую слишком много общаться гостями, — съязви Дрейк.
— Да, отель мне не платит за то, чтобы я постигала азы дипломатического мастерства, — колко бросила она.
— У вас бывают выходные? — не обращая внимания на ее ершистость, спросил Сидней.
— Да, конечно, но все равно в это время я на другой стороне.
— Вы в штате отеля?
Он же все разузнал о ней, прежде чем предложить ей место переводчика. Зачем теперь все эти вопросы?
— Нет, я работаю по соглашению. Работу для меня находит одно агентство в Нью-Йорке.
— Вам нравится ваша работа?
— Очень, — твердо ответила Констанс.
— Вы отличный профессионал. От вас в восторге и Маккуин, и Ватанабе.
— Спасибо. — Констанс с беспокойством ощутила, что этот человек ее пристально изучает, оценивает.
— Они оба очаровательные, по-старому педантичные, вежливые люди, — сухо ответила она.
— Японцы считают, что вы говорите на их языке, как на родном.
— Когда мы жили в Токио, родители отправили меня в японскую школу. Поверьте, в таких условиях учишься очень быстро. И, разумеется, тот год, который я провела в Японии, преподавая английский, в этом отношении пошел мне на пользу.
— А вы бывали ребенком в Китае и во Франции?
Констанс улыбнулась, стараясь сохранять невозмутимость, хотя у нее до боли сжалось сердце от воспоминаний.
— Нет, только в Гонконге, — сказала она. — Тогда у меня была гувернантка-француженка, которой запретили говорить со мной по-английски.
— Заботливые родители, — заметил Дрейк.
— Очень, — подтвердила Констанс. — Очень. Констанс не осознавала в детстве, какие возможности ей были обеспечены родителями, пока не попала десятилетним ребенком с глубокой душевной травмой обратно в Австралию, в косный и враждебно настроенный мирок маленького провинциального городка. Ее тогда спасли добродушная соседка, которая отнеслась к ней ласково и без предубеждения, и очень хороший учитель иностранного языка в местной школе, который заметил в ней способности и помог не забыть языки.
— Завтра предстоит работа, поэтому мне пора, — сказала Констанс серьезно.
