— Иван, конверт из моего номера утащил ты.
— Какой конверт? С чего ты взяла?
— Я везла с собой конверт. Я должна была передать его на
улицу Московская, дом двадцать. Собственно, меня за этим и послали в
командировку — передать конверт. Очень, очень, очень срочно. Утром конверт был
на месте, хотя в номер ко мне кто-то заходил и что-то искал.
— Почему ты так решила?
— Рюкзак лежал не тем боком, и «Правила для проживающих»
были сдвинуты. Горничная не убиралась. Я поймала ее в коридоре и спросила. Во
второй раз конверт пропал. Зачем ты его взял?
— Ты знаешь, что в нем было? — спросил Иван.
— Понятия не имею. Вчера мой шеф разговаривал с помощницей,
а я подслушала. Как раз о том, что только такая дура, как я, могла все
проглотить и ничего не заметить.
— Что проглотить?
— Я не знаю, Иван! Но я хочу знать, зачем ты утащил конверт?
— Да почему я-то?! — спросил он с умеренным негодованием. —
Почему ты решила, что я его утащил?!
Варвара медленно слезла с табуретки, подошла к высоченному
холодильнику, спрятанному за деревянной панелью, распахнула дверь и нашла сок в
высокой бутылке.
— Я бы тебе подал, — пробормотал Иван, наблюдавший за ее
действиями с интересом.
— Первое. В самолете ты оказался рядом со мной, что было
просто невероятным совпадением. Второе. Именно ты подсунул мне газету, да так,
что я не могла ее пропустить. Третье. Я никогда не была за границей и никого не
знаю в Карловых Варах. Моя командировка сложилась в один день, даже фотографию
на визу вытащили из личного дела, потому что им некогда было меня искать. Там
не могло быть никого, кто знал бы меня. То, что за мной следом отправился некий
шпион и этот шпион выследил меня и украл у меня конверт — из области
фантастики. Вот и остается мой сосед по самолету и по отелю, милый человек, у
которого аллергия на шерсть, который накануне случайно сбил меня машиной и
теперь стремится как-то загладить вину — сводить в пивную, например. Он ходит
со мной по одним и тем же коридорам, ему ничего не стоит установить, что я в
бассейне, отвлечь горничную, подцепить с ее тележки ключи и обыскать мой номер.
Да, и четвертое! — спохватилась Варвара. — В бассейне, помнишь, я вышла первая,
ко мне еще прицепился этот пузатый придурок с шапкой. Помнишь?
— Помню.
— Я переложила в кресле твой халат. У тебя в кармане был
телефон.
— Ну и что?
— Иван, даже самые новые из «новых русских» не ходят в
бассейн с телефоном. Его все равно там не слышно, кругом же вода! А потом,
выскочить на звонок, даже если ты его услышишь, из бассейна нереально. И время.
— Что время?
— Было около восьми часов утра по местному времени. По
московскому — около шести. Твои деловые звонки могут начинаться в шесть утра?
Он молчал, только смотрел с интересом.
— Ну вот. И все-таки зачем-то ты его взял с собой.
— И зачем я взял его с собой?
— Чтобы позвонить горничной, которая торчала в коридоре. Это
я потом сообразила, когда мне в номер кто-то по ошибке позвонил. Ты ей
позвонил, она пошла к телефону в свою каморку, ты взял ключи, открыл дверь и
вошел. Боже мой, они все там такие вышколенные, в этих отелях, что ты мог ее
держать сколько угодно, хоть полчаса. А почему ты не взял конверт сразу? Зачем
ты второй раз заходил?
— Затем, что я не агент ноль-ноль-семь, — сказал он сердито,
— я понятия не имел, куда ты можешь ее деть. В куртке у тебя ничего не было.
Когда я зашел в первый раз, я обыскал твой рюкзак. Там тоже ничего не было. Я
подумал, что ты носишь ее с собой, но ты вроде ушла в бассейн в одном халате и
вряд ли положила ее в карман. Я только потом сообразил, что на столе лежал конверт!
Конверт, будь он неладен! Мне пришлось за ним возвращаться, когда ты ушла
гулять.
Варвара взялась за щеки.
От того, что она догадалась правильно, ей стало нехорошо.
Гораздо хуже, чем было пять минут назад. Иван наблюдал за ней внимательно и
серьезно.
— Что было в конверте?
— Ты не знаешь, — полуутвердительно сказал он.
Варвара покачала головой.
Он поднялся со стула и куда-то ушел. Варвара налила себе
воды из пузатой зеленой бутылки и залпом выпила.
— Вода для питья в холодильнике, — сообщил он из-за ее
спины, — в этой бутылке вода для цветов. С удобрениями.
Варвара закашлялась истерическим кашлем. Иван подошел,
бросил на стойку знакомый конверт и понюхал узкое зеленое горлышко.
— Перестань, — сказал он Варваре, — Анна Семеновна сюда еще
ничего не добавляла.
Варвара перестала кашлять.
Конверт лежал совсем рядом, такой знакомый, как будто
вернувшийся старый друг. Варвара потянула его за угол. Он был открыт — разрезан
с одной стороны. Варвара заглянула, потом сунула в него руку и вытянула пухлый
журнальчик.
Это был выпуск «Вестника телевизионной информации» за ноябрь
месяц прошлого года.
И больше ничего. Совсем ничего. Ни письма, ни записки,
ничего.
— Что это такое? — спросила она почему-то у Ивана. — Что за
ерунда?
— Это не ерунда, а прошлогодний журнал, — пояснил Иван, —
именно его ты везла в Карловы Вары и должна была передать в собственные руки
кому-то на улице… какой там?
— Улица Московская, двадцать, — упавшим голосом произнесла
Варвара. Неизвестно, чего она ожидала, но только не «Вестника телевизионной
информации» за ноябрь.
— Я не понимаю, — жалобно пропищала она, — ничего не
понимаю. Я везла за границу старый журнал?!
Иван ничего не ответил.
Ее изумление было искренним и правдоподобным, он почти верил
ей и останавливал себя — она не так проста, как кажется на первый взгляд. Она
сообразила, что конверт взял именно он, хотя он был уверен, что не сообразит.
И что из этого следует?
Варвара потрогала свою щеку и глаз. Щека казалась большой, а
глаз странно маленьким. Варвара приложила к щеке зеленую бутылку.
— А что ты искал? Зачем ты шарил в моем номере? Или тебе был
нужен «Вестник телевизионной информации» за ноябрь?
Иван помолчал.
Она правда не догадывается, что он искал, или делает вид?
Если делает вид, то зачем? Усыпляет его бдительность?
