— Они не имеют к нам отношения, — осторожно заметил Димка.
— Это мы знаем, что не имеют, — рассматривая холодный чай в
своей кружке, проговорила Варвара, — а кто-то явно думает, что имеют. Что мы
должны вернуть, что нам не принадлежит. — И она ткнула в листок с компьютерным
текстом.
— Полмиллиона? — изумился Димка, — ты считаешь, написано об
этом?!
— Ну конечно, об этом, — бодро ответила ему Варвара, как
будто он был неразумный шалун, а она ласковая няня, — и выход у нас только один
— выяснить, где на самом деле эти полмиллиона и существуют ли они вообще.
— Нет, — сказал Димка, — это очень глупо.
— Надо мне Васю к родителям отправить, — задумчиво
произнесла Таня, — пока каникулы.
— Димка, тебя тоже нужно отправить к родителям, — сказала
Варвара, — что-то странное творится…
— Я не мальчик Вася, — ответил Димка резко, — мне нельзя…
отправить!
— Отправим, и пойдете как миленький, — вступила Таня, —
«нельзя отправить»! Кто тут за вами будет смотреть?
— Я сам буду смотреть за собой и за вами, — заявил Димка и
немного покраснел, — и я сам решу, когда и куда я… себя отправлю!
— Завтра на работе, — не вслушиваясь в их перепалку, начала
Варвара, — я напишу записку, что мы не знаем, о чем вообще идет речь.
Пожалостливее и подлиннее. Пошлю почтой… абонентский ящик 280. И попробую
выяснить, кто такой был этот Петр Борисович Лиго, и почему про него пишут, что
он Павел Белый, и почему он не умер, когда на самом деле он умер…
— Это должен выяснять полицейский участок! — крикнул Димка.
— Это нельзя выяснять тебе!
— Опомнитесь, ковбой, — сказала Таня насмешливо, — ваш
полицейский участок остался на техасщине. Здесь ничего такого нет.
— Я не ковбой, — процедил Димка сквозь зубы.
— Позвоните девять-один-один, — продолжала развлекаться
Таня, — Чип и Дейл спешат на помощь.
— И окно, — пробормотала Варвара, и они оба на нее
посмотрели, — почему все-таки было открыто окно? Кто его открыл? И почему не
работал компьютер, когда шеф сказал, что посетитель работает на компьютере?
Димка и Таня все смотрели на нее. Она запустила было обе
руки в волосы и отдернула их от головы, как будто обжегшись, — на голове все
было странно и непривычно, до сих пор непривычно.
Из ее номера в отеле утащили конверт, который она должна
была отнести на улицу Московскую, дом двадцать.
Расставшись с Иваном после немецкой пивнушки, она
отправилась искать эту самую Московскую и нашла ее.
Дома с таким номером на этой улице не было. Улица кончалась
на шестнадцатом доме.
Даже если бы конверт остался у нее, передавать его было бы
некуда и некому.
В бюро пропусков дежурила Люба, с которой у Варвары были
хорошие отношения. Вообще говоря, у Варвары сложились хорошие отношения со
всеми, кроме собственного начальства, но Варваре в сложившемся положении дел
ничего изменить не удавалось.
— Любаш, — пропела она подхалимским голосом, просовывая в
стеклянное окошечко свою обновленную голову, — привет. Я тебя хотела попросить…
— Ух ты-ы-ы! — изумилась Люба и даже перестала прихлебывать
кофе, — что это с тобой случилось?! Ты хороша просто страсть как!
Люба любила бразильские сериалы, и часто выражалась
по-своему, по-бразильски.
— Как это ты так?! Где это тебя так?! Это просто ужас, как
ты хороша! Ты чего? Влюби-илась? — и она погрозила Варваре пальчиком.
Несмотря на то что Варвара пришла «по делу» и «по делу»
просовывала голову в стеклянное окошечко, устоять перед искренним Любиным
восхищением ее новой несказанной красотой было трудно, поэтому Варвара
потрогала себя за выстриженные пряди и, просунувшись еще немного — чуть дальше,
и она бы просто застряла, — наскоро посвятила Любу в историю своего
преображения.
Об Иване Александровиче и прочих странностях она умолчала.
Люба восхищенно слушала и время от времени восклицала:
— Как в кино, ну прям как в кино!..
— Любаш, — попросила Варвара, дорассказав до конца, — дай
мне посмотреть корешки от наших пропусков за прошлую неделю, а? Мы письмо
должны одному типу отправить, а я забыла, как правильно его фамилия пишется.
Меня шеф убьет, если я не правильно напишу.
— Заходи, — пригласила Люба и открыла боковую дверь в свой
аквариум, — только давай быстрей, а то сейчас народ валом повалит. Ну надо же,
как тебе идет!.. И локончики эти! Ну просто прелесть!
Варвара наскоро улыбнулась, пристроила сумку на пол и боком
села к желтому столику, на котором Люба держала кофейничек и пару чашек.
— За прошлую? — спросила Люба. — Или за две?
— Давай за прошлую, — подумав, сказала Варвара, — ты ведь
полное имя записываешь?
— Ясное дело, полное. И в пропуске полное пишу. Фамилия, имя
и отчество. Раньше мы только инициалы писали, а потом, когда Рахманов-то
уволился и на его место этот пришел… как его… говорят, что он раньше в ФСБ
работал…
— Овсянников, — подсказала Варвара. Почти не слушая, она
быстро листала корешки.
— Во-во. Овсянников. Я помню, что каша вроде! Он как стал
тут у нас гайки закручивать, и мы теперь полностью пишем…
Любин голос звучал как-то вне Варвариной головы, она читала
имена и удивлялась, что такая куча народу на прошлой неделе посетила
медиа-холдинг «Московское время»! И что им всем у них нужно? Зачем приходили?
Вот, например, Соломон Израилевич Швабра. К кому приходил бедный Соломон
Израилевич с такой неаристократической фамилией?
Стоп. Нашла. Она пролетела было мимо, пришлось вернуться на
два корешка обратно.
Лиго Петр Борисович. Паспортные данные и номер телефона.
Телефон?! Неужели так повезло, что еще и телефон?!
Номер был странно знакомый, и через секунду Варвара
сообразила, что это номер телефона ее приемной.
— Любаш, дай листочек, я запишу.
— Нашла, что ли?
— Нашла. А ты паспортные данные тоже записываешь?
— Ну, паспортные или чего они там показывают. Некоторые
права дают. А недавно Ольгин сын приходил, ну, знаешь, начальницы управления
делами, так он мне зачетку совал. Я говорю — не нужна мне твоя зачетка, лучше
матери ее покажи, а мне давай паспорт! А он говорит — нет у меня с собой
паспорта, а я ему говорю…
