К счастью, Джек не стал засыпать ее вопросами сразу, как только они пришли в гостиную. Лиззи не любила обсуждать свою личную жизнь и была благодарна ему за возможность попить чаю с мятой и собраться с мыслями. Ей нужно было придумать, как ослабить интерес Джека, и, поскольку они собирались жить под одной крышей, необходимо было сделать это поделикатнее.
Будучи опытным тактиком, Лиззи выбрала окольный путь.
– Тишина здесь просто изумительная, – начала она. – Сначала мне это показалось странным. В моей квартире в Брисбене постоянно слышен какой-нибудь шум. Транспорт, строительные работы, вой сирен.
– Думаю, ты привыкла к шуму и не обращаешь на него внимания.
– Это правда. А ты когда-нибудь жил долгое время в большом городе?
Он покачал головой и улыбнулся:
– Мне нравится городская суета. Всякий раз, когда я бываю в городе, я использую эту возможность по максимуму.
– Полагаю, ты веселишься на полную катушку?
Его рот слегка искривился.
– Не хочешь узнать как?
«Очень хочу», – подумала Лиззи. Ей действительно было интересно, как Джек проводит время в городе, но она не собиралась ему в этом признаваться.
Джек казался абсолютно непринужденным. Он сидел на другом конце дивана, вытянув перед собой ноги.
– Кажется, ты собиралась мне рассказать о мужчинах, которые были в твоей жизни. С чего бы ты хотела начать?
– Не думаю, что нам следует начинать этот разговор, Джек. Лучше признать, что тот поцелуй был ошибкой, и…
– Это чушь, Лиззи. Ты сама прекрасно знаешь.
– Что ты имеешь в виду?
– Поцелуй был фантастический, и мы обязательно его повторим. – Его глаза сверкнули изумрудным огнем. – Если, конечно, ты не назовешь вескую причину, по которой нам не следует этого делать.
Испугавшись, что может покраснеть, Лиззи отвернулась.
– Например, – сказал Джек, – если ты сообщишь, что у тебя есть бойфренд в Канберре или Брисбене, я к тебе больше не прикоснусь.
Немного помедлив, она призналась:
– У меня никого нет.
– Ты уверена?
– Разумеется, я уверена. О таких вещах не забывают. У меня уже довольно давно никого не было.
Определенно Джеку не нужно знать о Митче, первом мужчине, разбившем ей сердце, и Тоби, ее любовнике-банкире, который продал их историю прессе и чуть не погубил ее карьеру.
Лиззи пронзила его суровым взглядом:
– А как насчет тебя? У тебя есть подружка, Джек?
Она вдруг осознала, что с замирающим сердцем ждет его ответа.
– Нет никого, кто имел бы на меня особые права.
Она бы предпочла более прямой ответ.
После небольшой паузы Джек добавил:
– Ты ведь сюда приехала, чтобы от чего-то спрятаться, не так ли?
– Да, – призналась Лиззи. – От прессы.
– У тебя была на это особая причина? Я думал, политики любят быть на виду.
– К несчастью, журналисты всегда преследуют женщин-политиков.
– Особенно фотогеничных, – предположил Джек.
Лиззи кивнула:
– В начале моей политической карьеры меня слишком часто называли цыпочкой. Это меня безумно раздражало. Как бы серьезно я ни относилась к своей работе, пресса считала, что меня интересуют только наряды и украшения.
Джек сочувственно улыбнулся:
– Ты говорила, что поначалу не интересовалась политикой. Ты забрела в нее случайно?
– Можно сказать и так.
– Как Алиса в кроличью нору?
Она не удержалась от улыбки:
– Некоторые говорят, что премьер-министр похож на Чеширского кота, но моя история не так интересна, как история Алисы.
– А мне интересно, – ответил Джек, с вызовом глядя на нее.
Лиззи растерялась. Чтобы ответить на его вопрос, ей придется рассказать ему о Митче. Ей этого не хотелось. С другой стороны, если Джек больше о ней узнает, возможно, он будет держаться на расстоянии.
– Думаю, все началось, когда я была очень молода, – произнесла она. – Еще в школе в Монта-Корренти. Отец моей лучшей подруги был мэром. Я часто ходила к Джанне в гости. Когда ее отец был дома, он, несмотря на свою занятость, всегда находил время поболтать с нами. Он был очень добрым и веселым. – Лиззи сделала глоток чая. – Я постоянно слышала, как взрослые говорили, какой замечательный у Джанны отец. Он чинил водопровод и канализацию, помогал старикам. Весь город любил его. Он всегда был для меня примером для подражания.
– Но ты выбрала австралийскую политику.
– Да. Поступив в Сиднейский университет, я с удивлением обнаружила, как позитивно некоторые идеологии влияют на мир. Меня переполняли благородные идеи. Я хотела помогать людям, делать мир лучше, добиваться справедливости. – Она горько усмехнулась. – Затем я безумно влюбилась в политика.
Глаза Джека перестали весело блестеть.
– Кто он, если не секрет?
Лиззи сделала еще глоток чая:
– Ты слышал о Митчелле Мак-Кэлламе?
– Конечно. – Джек выглядел потрясенным. – Ты хочешь сказать, что это был он?
Лиззи кивнула. Даже спустя столько лет при одном упоминании о Митче по ее спине пробегала дрожь.
В комнате установилось неловкое молчание. Джек нахмурился. Очевидно, вспоминал все, что слышал и читал о Митчелле Мак-Кэлламе.
– Это было задолго до скандала, – пояснила она.
– Я очень на это надеюсь, – мрачно ответил он.
Значит, Джек был невысокого мнения о Митче.
Лиззи это нисколько не удивляло. Пять лет назад пресса была безжалостна к Митчу. К тому времени он уже четыре года состоял в браке. Его уличили в том, что он тратил государственные средства на аренду пентхауса в Сиднее для своей любовницы.
– Расскажи мне поподробнее о Мак-Кэлламе, – попросил Джек.
Решив, что так будет лучше, она глубоко вдохнула и начала:
– Мы с Митчем учились в Сиднейском университете. Мы и еще трое студентов снимали большой ветхий дом в Бэлмейне. Митч был на два года старше меня. Он изучал политологию и экономику. Он был очень умным, талантливым и харизматичным, и, можно сказать, я стала его ученицей.
– Ученицей, которая спала со своим учителем.
– Это было позже. – Ее щеки вспыхнули. – Сначала я часами слушала его речи за столиком в кафе. Он умно рассуждал о правах человека и международных отношениях и помогал другим студентам отстаивать свои права. Он был главой студенческого союза и отличным оратором, так что его было приятно слушать.
Джек выглядел так, словно собирался что-то сказать, но внезапно передумал.
