Он подхватил пластмассовые мисочки с салатом и хлебом, а она
взяла воду и дефективные одноразовые вилки и ножи, и они двинулись к Ивану,
который выражал такое нетерпение, что даже привскакивал и подпрыгивал.
«Как это я догадался поехать в этот дурацкий парк? — думал
Степан. — На работе я бы точно к этому времени уже сдох. А я поехал в парк и
сейчас буду есть шашлык на улице».
Иван уже поедал салат — тот самый, из картошки, — и жевал
черный хлеб, и запивал его водой из бутылки, и перед ним стояла еще одна, не
начатая, миска с кукурузой, и он посматривал на нее с удовольствием и
предвкушением.
Выскочила официантка в неуместно чистом фартуке и выставила
перед ними гору мяса. Выглядела гора внушительно.
— Куда нам столько? — спросил Степан, ни к кому конкретно не
обращаясь. — Оставим половину!
— Пап, ничего мы не оставим, — уверил Иван вгрызаясь в мясо,
— что ты!
— Мы очень есть хотим, — пояснила Ингеборга, — просто
ужасно!
— Я вижу, — согласился Степан.
И они действительно все съели.
— Вы знаете, — сказал Степан после того, как его сын слопал
последний кусок и вразвалку, как объевшийся щенок, пошел к окошку за следующей
бутылкой воды, — я никогда не видел, чтобы он так ел. Что такое?
— Да ничего такого, — пожала плечами Ингеборга, — просто
весна, авитаминоз, да еще целый день на улице, да еще на роликах! Он же растет.
Его нужно хорошо кормить.
Степан посмотрел на нее подозрительно, но она говорила
совершенно серьезно.
После обеда хорошо накормленный Иван стал неудержимо зевать,
и стало ясно, что ни о каком продолжении роликового марафона не может быть и
речи. Его нужно было везти домой, однако даже Степан понимал, какое горе
постигнет его сына, если только он скажет о том, что этот сказочный день
закончен и пора возвращаться.
— Вот что я думаю, — начал он осторожно, как будто пробуя
слова на вкус, — может, нам лучше мороженого съесть в каком-нибудь кафе? Здесь
наверняка мороженое не очень.
— Да, — подхватила догадливая Инга Арнольдовна, — это
хорошая идея, а то я что-то устала. А ты, Иван?
— Я — нет, — уверил Иван бодро, изо всех сил тараща глаза.
Он боялся, что они как-то незаметно и против его воли закроются и он не успеет
ничего предпринять. — Я совсем не устал. Но я согласен.
И он нагнулся — на спине цепочкой выступили позвонки — и
стал снимать ролики.
Ингеборга посмотрела на Степана, а Степан на Ингеборгу.
Такой скорой капитуляции ни он, ни она не ожидали.
— Куда поедем? — спросил Степан в машине. — Идеи есть?
Идей ни у кого не было — Иван уже пристроился на нагретом
солнцем заднем сиденье, и было ясно, что он уснет в ту самую секунду, как
машина тронется с места, и Ингеборга закрывала глаза, делая вид, что от солнца.
С ума от них можно сойти. Что он станет с ними делать, если
они сейчас оба уснут? Иван еще туда-сюда, а эта?..
Как это он догадался поехать в парк, наплевав на все
проблемы и несчастья? Пожалуй, это было его лучшее решение за последние
несколько недель.
— Все ясно, — сказал он громко, и Ингеборга резко
выпрямилась, пытаясь вырваться из дремы. Вид у нее был забавный. — Никаких идей
ни у кого нет, значит, я буду действовать на свое усмотрение.
— Конечно, — пробормотала она, — пожалуйста.
Ишь какая вежливая! Культурная и хорошо воспитанная.
Черт бы ее побрал.
«Лендкрузер» ловко выбрался со стоянки и нырнул под мост.
Куда бы сейчас поехать, чтобы не нарваться на пробки? Павел
Степанов понятия не имел о том, куда можно ехать в будний день в четыре часа —
если только в мэрию или в префектуру, но на сегодня эти проверенные маршруты
ему не годились.
— Дайте мне сигарету, — попросила рядом прибалтийская крыса,
— мои в рюкзаке, а рюкзак в багажнике.
Степан протянул ей пачку и включил кондиционер.
— Ребенка простудим, — проговорила она невнятно от зажатой в
зубах сигареты.
— Не простудим. В открытое окно больше дует.
— Куда вы решили ехать?
— Еще не знаю. Пока поедем прямо. — В зеркало заднего вида
он посмотрел на Ивана, который спал, подложив под щеку сложенные ковшиком
ладони. — Как вы его сегодня… уделали. Он еле до машины дошел.
Ингеборга не очень поняла, осуждает он ее или на этот раз хвалит.
— Вы можете завезти меня домой, если вам все рано куда
ехать. Наверное, я вам сегодня больше не понадоблюсь.
«Я вам сегодня не понадоблюсь» — это была фраза из какого-то
английского романа. Там героини, как правило, разговаривали именно так.
— Вы же совсем недавно мне объясняли, что в его жизни должно
быть что-то постоянное, например, вы или обед или что-то в этом роде, иначе он
совсем пропадет!
— Ну, мы почти выполнили свою программу, — сказала Ингеборга
невозмутимо и посмотрела в окно. — Я думаю, ничего страшного не случится, если
вы проведете вечер вдвоем с сыном.
— С вами тоже ничего страшного не случится, если вы
проведете этот вечер с нами, — буркнул Степан, совершенно не понимая, зачем он
ее удерживает.
Хочет домой, ну и катилась бы!..
Ингеборга снова посмотрела в окно.
— Тогда расскажите мне, что такое происходит у вас на
работе, — внезапно попросила она. — Почему вам постоянно звонят, я вы
бросаетесь неизвестно куда на ночь глядя, потом напиваетесь, потом приезжаете в
середине дня в Парк Горького и так далее. Что у вас за работа такая
необыкновенная и ужасная?
— Нормальная у меня работа, — ответил Степан мрачно. —
Просто… стечение обстоятельств. Шестнадцатого числа у меня на стройке в
Сафоново погиб человек. — Он коротко глянул на Ингеборгу, вытаращившую глаза. —
Не надо так возбуждаться. Он просто упал головой на бетонную плиту, которая
лежала посреди котлована. Милиция констатировала несчастный случай и уехала.
— А на самом деле, — подхватила Ингеборга, — это был никакой
не несчастный случай, а кровавое убийство.
— А хрен его знает, что это было. Я до сих пор так и не
понял окончательно. Только после этого… несчастного случая мы у покойника в
вещах тетрадку нашли, из которой явно видно, что он был вымогатель и шантажист,
и именно на ту ночь у него было назначено свидание с очередной жертвой, и
никаких циферок, подтверждающих, что деньги он получил. То есть денег он не
получил. Он отправился за деньгами, назначив встречу этой самой очередной
жертве. Следовательно, человек, которого он шантажировал, был в ту ночь в котловане.
Он мог и не убивать. Но он скорее всего видел, как все случилось…
