Визжа шинами, Степан птичкой перелетел встречную полосу,
врубился в песок, который его джип расплескивал, как хороший пловец воду,
распугал толпу истерическими воплями сигнала, вызвал волну активных проклятий и
потрясаний кулаками и убогими самодельными транспарантиками — «Прочь с нашей
земли! Не дадим осквернить святое место!» — и догнал уныло бредущих штатских у
самой конторки.
— Здрасьте, Павел Андреевич, — сказал, узнав его, один из
них, как только Павел Андреевич тяжело выпрыгнул из машины, — давненько что-то
мы у вас не были!
— Это точно, — согласился Степан. Менты были «свои»
В прошлый раз их снисходительное безразличие Степан оплатил
щедро и был рад, что в этот раз приехали именно они. По крайней мере не
придется все объяснения начинать сначала — Бузят ребята понемножку? — доброжелательно
спросил второй, протягивая в сторону Степана мятую пачку сигарет. Степан
благодарно кивнул и сигарету взял, не столько из соображений политеса, сколько
потому, что от раздражения и злости курить хотелось нестерпимо.
— Да впервые после того раза, — сказал он и сильно
затянулся, — не знаю, чего им… Вроде в тот раз все популярно объяснили, а тут —
на тебе!
— Разгоним, — лениво пообещал первый, — чего там!..
— Зина! — закричал Степан, увидев в некотором отдалении буфетчицу,
которая тащила откуда-то пятилитровую пластиковую канистру с водой. — Зина, к
нам ребята приехали, собери им чай и закуску какую-нибудь!..
— Да не надо, — не слишком уверенно сказал один из них.
— Мы лучше потом… — поддержал его второй, но тоже без
энтузиазма.
— И потом, и сейчас, — сказал Степан настойчиво, прекрасно
понимая, что все их отказы — это так, для красоты, — проходите!
В конторке дежурила преданная Тамара, заботам которой Степан
моментально передоверил двух милицейских.
— А где Чернов или Фирсов?
— Вадим Алексеевич заходил и ушел куда-то, а Петрович с утра
в котловане был…
— Пойду найду кого-нибудь, — решил Степан. — Давно у нас эта
бодяга началась?
— Я даже не знаю, Павел Андреевич, я приехала, они уже
стояли… Вадим Алексеевич знает, он сегодня здесь ночевал…
— Где ночевал Вадим Алексеевич? — переспросил Степан в
изумлении.
— Да здесь. На диване, — пробормотала Тамара, пугаясь. У
начальника был странный тон, как будто он только что узнал, что его зам по
ночам грабит ювелирные магазины и нисколько этого не скрывает. — Я приехала, он
как раз вставал. А что, Павел Андреевич?
Момент для объяснений был явно неподходящий. В дверях
маялись милицейские, жидкий пол поскрипывал под их увесистыми башмаками. Им
хотелось получить обещанного «чаю с закуской» и отчасти было неловко, что им
так очевидно этого хочется. Да и у Степана не было никакой необходимости бежать
на улицу и искать Черного или прораба — они вообще ему были не нужны.
По-хорошему следовало бы сейчас сесть к телефону, позвонить в сафоновскую
администрацию и узнать, выдавали там разрешение на «акции протеста» или не
выдавали. Сто против одного, что никаких таких разрешений сафоновская администрация
не выдавала, значит, нужно туда ехать, кидаться в ноги главе, умолять о защите
и справедливости и сулить очередной «чай с закуской». Все это следует делать
быстро, не тратя времени, личного и служебного, на ненужные разговоры.
— Пойду найду Черного, — больше себе, чем Тамаре, сказал
Степан. — Тамар, ты посмотри, чтобы для ребят все быстро накрыли, и пошли
кого-нибудь к воротам, чтобы позвали их третьего коллегу.
— Хорошо, Павел Андреевич, я все сделаю.
Степан тяжелой рысью сбежал с шаткого крылечка, оглядел свое
хозяйство — ему показалось, что митингующих у сетки явно прибавилось, однако
массовика-затейника Леонида Гаврилина он среди них не заметил. Один «КамАЗ» с
цементом разгружался, второй ждал своей очереди. Кран не правдоподобно
медленно, так, что хотелось его поторопить, тащил бетонный блок, земля под
ногами чуть вздрагивала от ударов — на той стороне котлована забивали очередные
сваи. Скорее всего там должен быть Петрович. А Черный где может быть?
Чернов оказался возле жилых вагончиков. Нагнувшись к
металлической загогулине, торчащей из земли, он жадно и торопливо пил, желтая
каска была кое-как пристроена на железяке, заменявшей кран.
— Сушняк? — спросил Степан с сочувствием.
Чернов поднял голову, взглянул на него и вновь нагнулся к
струйке. Лицо у него было красное, сердитое и небритое.
Напившись, он сунул под мышку каску, закрутил железяку
рукавом вытер лицо.
— Ты видел, что у нас творится?
— Видел. Когда это началось?
— Первые стали подтягиваться сразу после семи, как только
грузовики пошли. — У Степана народ начинал работать очень рано. И в партнерах
он держал только таких, которые могли обеспечивать работу с самого раннего
утра. Лишь очень раннюю, до света, работу он считал продуктивной. — Этот их
предводитель гребаный только один раз показался и потом пропал куда-то, а менты
только что приехали.
— Менты вместе со мной приехали, — сказал Степан, задумчиво
рассматривая Чернова, — а почему ты здесь ночевал?
— А потому, что домой меня не тянет, а на дачу больно
далеко, — выпалил Чернов злобно, — а что? Ты запретить хочешь?
Степан промолчал.
За ночь, вернее, за тот ее остаток, что он провел в
собственной кровати, никакое красивое и благородное решение так и не придумалось.
Он по-прежнему не знал, что будет делать дальше, не знал и боялся об этом
думать. Так боялся, что у него начинало стучать в голове, как только он
вспоминал о том, что должен принять какое-то там решение. Как будто хоть что-то
в этом деле могло зависеть от его решений!
Будь проклят тот день, когда разнорабочий Муркин свалился в
этот самый котлован, что сейчас гудит у них за спиной!
Гудит, стучит, ревет моторами, кричит на разные голоса —
живет, работает…
Впрочем, если честно, Степану было совершенно наплевать на
разнорабочего Муркина. Даже себе он не мог соврать, что жалеет его.
Будь проклят тот день, когда они нашли ту самую тетрадь!..
— Ты в администрацию не звонил еще? — вмешался в его мысли
голос Чернова.
— Не звонил. Я только приехал. А Белов где?
Чернов сплюнул себе под ноги.
— В …де! Откуда я знаю где? Если он тебе нужен, ты его и
контролируй! В Москве, наверное, потому что здесь его совершенно точно нет! И
не было!
