Петрович суетливо, как обычно, переложил сигарету из правой
руки в левую и сунул правую Степану с таким видом, как будто сомневался,
захочет Степан ее пожать или нет. Почему-то на Степана это подействовало
успокаивающе.
— Да никак, Павел Андреич. За бланками я заехал, у нас ни
одного бланка чистого не осталось и бумага почти кончилась…
Это была такая явная, неуклюжая, лживая ерунда, что Степан
даже покраснел немного.
— Ты о чем, Петрович? — спросил он, с тоской прислушиваясь к
голосам в коридоре. Голоса были настырные и не по-вечернему громкие. — Какая
бумага? Ты хоть, пока курил, придумал бы чего поумнее соврать.
Прораб тоже покраснел, засуетился, сунул в рот сигарету и
так затянулся, что сигарета моментально уменьшилась вдвое.
— Я поговорить с тобой хотел, Андреич. Думал, что ты еще в
офисе сидишь. Ну и приехал… Мобильный у тебя не отвечал, да и неловко мне по
телефону-то… Я так хотел поговорить… Лично.
— Ну, хотел лично, значит, поговорим лично, — сказал Степан
с досадой. Громкие голоса как будто становились все громче и громче. — Что у
нас стряслось на ночь глядя? Ты чего-то темнишь, а я даже спрашивать боюсь…
— Да хрен его знает, чего стряслось, — сказал прораб и
улыбнулся. — Ты особенно не пугайся, Андреич. Ничего такого. Из сейфа у тебя
чего-то сперли. Не деньги, не бойся!
— Из сейфа сперли? — переспросил Степан. — Из моего сейфа
что-то сперли?
В офисном сейфе он хранил только легальные «белые» договоры
и кое-какие бухгалтерские бумажки, которые однажды могли пригодиться, если не
ему самому, так каким-нибудь оголтелым налоговым инспекторам. Еще там были
деньги, которые он и два его зама исправно собирали друг с друга, если в офисе
предстояли массовые празднества, шествия, народные гулянья и что-нибудь в этом
духе. Коллективные банкеты, конечно же, устраивались на деньги компании, но
подарки и спиртное они всегда благородно покупали на собственные средства.
Господи, нужно быть полным идиотом, чтобы влезть в офисный
сейф и спереть оттуда какие-то старинные бухгалтерские бумажонки или триста
баксов мелочью! А может, там и трехсот не было, дай бог вспомнить…
Да что творится-то вокруг него, в конце концов!
— Павел Андреевич, хорошо, что вы приехали! Я Сергей
Хорошилов, охранник. Это я вам звонил.
— Степ, у нас в офисе теперь по сейфам шарят. Слыхал ты
что-нибудь подобное?
Это Чернов. У него почему-то очень веселое лицо, как будто в
конторе не неприятности, а праздник. Или он уже где-то тяпнул по причине
позднего времени?
— А я даже до дома не доехал. Сашка позвонила, что у нас тут
ЧП.
Это Белов. Он, наоборот, сильно раздражен, почти зол. С чего
бы это? И, как обычно, ничто в нашей конторе не обходится без Саши. Почему она
звонила Белову? Ей кто позвонил? Исполнительный Сергей Хорошилов? Почему ей?
Или она в офисе была? Или у нее тоже среди ночи кончилась бумага, как у
Петровича?
— Я не пойму ничего, — сказал Степан злобно и громко, —
давайте говорить будет кто-нибудь один. Желательно тот, кто первый обнаружил
кражу. И могу я, в конце концов, посмотреть, что там с сейфом и что именно из
него украли?
И как только он произнес эту фразу и она как-то очень
отчетливо прозвучала у него в голове, он сразу понял, что именно украли. Ни к
тремстам долларам, ни к счетам-фактурам, ни к актам сдачи-приемки это не имело
никакого отношения.
У него украли тетрадь Володьки Муркина.
— Так, — сказал Степан. Во рту у него было сухо, — так…
Он пошел к распахнутой двери в свой кабинет, крепко
стискивая в большом кулаке кожаную ручку портфеля. Зелень ковролина почему-то
впивалась ему прямо в мозг, мешая думать. Он совершенно не мог думать. И все
из-за этого проклятого ковролина.
— Дверь кто открыл? — деревянным голосом спросил он на
пороге.
— Я, — из-за его спины тоненько ответила Саша, — меня охрана
попросила, и я открыла…
— Ты что, решила сегодня здесь ночевать? — спросил Степан не
поворачиваясь. — Или тебя тоже с дороги вернули?
— Я еще на работе была, Степ. У меня дел сегодня было много…
— Понятно.
Сегодня у всех его сотрудников и сослуживцев было
необыкновенно много дел в непосредственной близости от его кабинета. А он сам в
это время выяснял отношения с Леночкой и старательно пытался придумать, как
доказать ей, что он не кабан-производитель.
Все складывается на редкость удачно.
Почему-то Степан ожидал, что сейф будет раскурочен сверху
донизу, что в середине его металлического бронированного тела непременно будет
зиять дыра с рваными, вывернутыми наружу краями — кажется, именно так выглядели
вскрытые сейфы в фильме «Рожденная революцией», который маленький Степан
обожал. Однако его сейф выглядел вполне пристойно и мирно. Только
неправдоподобно толстая дверца была стыдливо приоткрыта.
Степан рассматривал эту приоткрытую дверцу, и ему было
тошно. Сзади сопели и переминались на зеленом ковролине люди, которым он еще
совсем недавно безоговорочно доверял, а теперь один из них украл у него
тетрадку Володьки Муркина. Украл, потому что боялся, что по этой тетрадке
Степан его вычислит.
Он и вычислил бы, если бы не думал так долго.
А еще хвастался перед Черновым своими дедуктивными
талантами, поминал Пуаро, клеймил капитана Никоненко, будь он неладен!..
— А кто обнаружил, что сейф открыт? У меня в кабинете камер
нет. А?
На этот вопрос почему-то никто сразу не ответил, и Степан,
повернувшись, в упор посмотрел на собравшихся. Собравшиеся потупились как-то
чрезвычайно постно.
— Так, я не понял. В чем дело?
— Да ни в чем, Павел Андреевич, — сказал охранник Сергей
Хорошилов, но в глаза Степану так и не посмотрел. — Провел он нас, этот жулик
гребаный, как детей малолетних, честное слово. Даже стыдно сказать…
— Провел? — переспросил Степан.
В этом здании охрана помещалась при входе, на первом этаже —
один пост на всех, кто арендовал здесь помещения.
Некоторые, особо озабоченные проблемами собственной
безопасности, ставили дополнительную охрану еще и на своих этажах. Степан к
таким особо озабоченным не относился и никакого Сергея Хорошилова не знал.
Сергей был из общей, одной на всех, охраны.
— У нас на пульте сигнал сработал. Пожарной тревоги. Где-то
на вашем этаже. Ну, мы схватили огнетушители и побежали…
