Андреас пробормотал еще одно ругательство и, легко касаясь губами лба Холли, сказал:
– Никуда не уходи.
– Думаешь, у меня есть силы? Только возвращайся поскорее, ладно?
Андреас коротко кивнул, оделся и оставил Холли. На душе у нее сразу стало как-то тревожно.
Андреас отсутствовал полчаса. За это время Холли успела принять душ и одеться.
Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять: их идиллия подошла к концу.
– Нам нужно возвращаться, – сказал Андреас.
– На главный остров? – Сердце у нее упало.
– Мне нужно лететь в Грецию. Есть слухи, что наша половина алмаза продана частному лицу. Его нужно вернуть как можно скорее. – Андреас направился к ванной. – Мы вылетаем через полчаса.
Холли снова была в реальном мире: Андреас больше не принадлежал ей. Он принадлежал своей семье.
Может, ей остаться здесь? Или лучше вернуться с ним, чтобы яснее представить, есть ли у них с Андреасом хоть какое-нибудь будущее или нет?
Но ведь Андреас не знает, что она вопреки всему хочет, чтобы у них появилось совместное будущее. Он по-прежнему уверен, что она хочет вернуться домой.
«Все верно, – строго напомнила себе Холли. – Когда необходимость в браке отпадет, я вернусь домой».
Выйдя из спальни, Холли заметила Софию.
– Что ты собираешься делать? – озабоченно спросила пожилая женщина.
– Зависит от того, как будут развиваться события. Но сейчас мне нужна ваша помощь.
Так как мы возвращаемся, мне нужна кое-какая одежда. Давайте посмотрим, есть что-нибудь подходящее в том гардеробе?
– Конечно, – сказала София, обнимая Холли. – Мы обязательно найдем что-нибудь, что вызвало бы у Андреаса желание никогда с тобой не расставаться.
«Если бы все было так просто», – с грустью подумала Холли.
Андреас стоял под душем. Настроение у него упало. Эти три дня были самыми лучшими днями в его жизни, пока не позвонил Себастьян. Несколько слов – и все очарование куда-то исчезло, уступив место разочарованию, что все закончилось так быстро. Теперь он проклинал свое происхождение, то, что у него есть обязательства, которые не так-то легко забыть, если о них тебе толкуют с раннего детства.
Только однажды ему удалось об этом забыть, когда он, еще ребенок, провел три незабываемых месяца в доме Софии в горах. Тогда он в первый раз побывал обычным мальчиком и, вспоминая об этом, бывало, сожалел, что родился в королевской семье. Впрочем, Андреас не часто позволял себе предаваться ностальгии и сожалеть о том, что невозможно изменить. Тогда же он впервые понял, что значит «дом». Почти такое же чувство, что он дома, Андреас испытал, уехав в Австралию и живя с Холли…
Сейчас перед ним возникла еще одна проблема. Как-то она сможет приспособиться к жизни во дворце, где любое проявление чувств, считается слабостью и почти все подчинено регламенту? Вряд ли ей придется это по душе. Конечно, он мог, как и предлагал Себастьян, предложить ей вернуться в Австралию, но что-то восставало в нем против этой мысли, когда воспоминания о трех проведенных днях еще так живы в его памяти.
В вертолете они снова сидели друг напротив друга. Кабина этой винтовой машины не была приспособлена ни для любовников, ни для мужа с женой.
Их встречала целая делегация. Среди них были, как официальные лица, так и журналисты.
– Пресса тоже будет? – упавшим голосом спросила Холли, хотя все было очевидно и так.
Андреас вздохнул:
– Придется тебе к этому привыкать. Наш брак вызвал огромный интерес. Я лишь надеюсь, что нас довольно быстро оставят в покое, тем более, что теперь я сделал то, что многие от меня ждали.
«Сделал то, что многие от меня ждали» – эти слова кинжалом вонзились в ее грудь.
– Если бы я на тебе не женился, мало мне бы не показалось. Это оборотная сторона жизни королевской семьи – твоя жизнь постоянно в центре внимания, оценивается каждый твой шаг. Если бы я только мог жить так, как хочу… – Андреас повернулся к ней: – Мне жаль, Холли, что я втянул тебя во все это.
Холли кивнула и проглотила комок в горле:
– Как долго мне придется жить здесь?
– Я поговорю с Себастьяном.
Холли едва удержалась от гримасы боли. Если за последние три дня в ней и зародилась хрупкая надежда, что однажды их брак может стать настоящим, эти слова все развеяли.
Теперь ни она, ни Андреас не вольны распоряжаться своей жизнью. Она в руках Себастьяна. Три дня. Неужели это все, что у нее останется на память?
Долго горевать по этому поводу Холли не дали. Вертолет приземлился, двери распахнулись, и в глаза ей тотчас ударили вспышки фотоаппаратов, почти ослепляя ее.
Андреас помог ей выйти. Холли была благодарна ему за это – ощущая поддержку его твердой руки, она смогла немного расслабиться.
На ней было зеленое, обтягивающее фигуру летнее платье. Оно показалось ей слишком легким для того, чтобы противостоять всем этим людям. Сейчас куда больше подошел бы строгий деловой костюм, а лучше – рыцарские доспехи с закрытым забралом.
– Как прошел медовый месяц?! – выкрикнул кто-то.
Несколько человек негромко засмеялись. Холли стиснула зубы, продолжая улыбаться и надеясь на скорое окончание этой пытки.
– Как вам нравится быть женой принца? – последовал второй вопрос.
– Холли не собирается задерживаться здесь надолго, – немедленно отреагировал Андреас. – Да, мы женаты, но в Австралии у моей жены прекрасная скотоводческая ферма. Я не собираюсь просить ее бросить заниматься любимым делом ради выполнения королевских обязанностей.
Поднялся легкий гул. Несколько секунд встречавшая их аудитория переваривала новую порцию информации, после чего кто-то прямо спросил:
– Получается, ваш брак не настоящий?
– Разве я так сказал? – невозмутимо парировал Андреас. – Мы венчались в храме и собираемся сдержать клятвы, данные Богу.
– Итак, вы планируете вернуться в Австралию? Когда?
– Спустя некоторое время. Мы заранее об этом сообщим.
– Но до этого ваша жена будет присутствовать на тех же мероприятиях, что и вы?
– Совершенно верно.
Холли чувствовала себя лишней. Ее не только дергали за веревочку, как куклу, но и не оставляли возможности сказать что-либо самой.
– Люблю ли я овсянку? – вырвалось у Холли прежде, чем она успела прикусить язык.
– Прошу прощения? – Андреас непонимающе посмотрел на нее. Как и все, кто слышал ее вопрос.
– Скажи им, нравится ли мне овсяная каша, – упрямо продолжила Холли, понимая, что она играет с огнем, но, уже не желая останавливаться.
