— Видишь, как удобно, так тебе не понадобятся ни руки, ни ноги. Только не ленись и делай то, что говорят.
И снова звучала музыка… Наступила ночь. Он унес виолончель из комнаты. Вернулся, развязал женщину и, убедившись в том, что она мертва, завернул ее в одеяло вместе с одеждой, вынес из дому, погрузил в машину и повез в город. За несколько километров до поста ГАИ, притормозив возле железнодорожного переезда, вышел из машины, достал свой страшный груз из багажника и положил его на обочину дороги. Затем вернулся, выкурил сигарету и поехал навстречу сверкающему огнями ночному городу.
Глава 6
ЛЮБОВНИКИ: НАСТОЯЩИЙ И БЫВШИЙ
Дверь ей открыл мужчина лет сорока с красными воспаленными глазами. Он был одет в наспех накинутый шелковый халат, между полами которого виднелась полосатая пижама. Его идеальной формы голову покрывали густые, коротко стриженные седые волосы.
— Кто вы и что вам надо? — спросил мужчина тоном, который мог принадлежать человеку, всю ночь не спавшему и вздрагивавшему от любого шороха и стука, звонка и звука шагов — всего того, что могло свидетельствовать о возвращении человека, исчезнувшего внезапно и дорогого настолько, насколько может быть дорога любимая жена. Это был Глеб Передреев, муж Нины Лискиной, не пожелавшей после свадьбы взять фамилию мужа, но вот уже семь лет жившей общей с ним жизнью.
— Меня зовут Наташа. Я — бывшая учительница музыки вашего племянника, Антона Лискина. Дело в том, что ваша жена вместе с Антоном попала в аварию… Антон с небольшой травмой лежит в больнице, а вот вашей жены, Нины, нигде нет. Ну я и подумала, что она, быть может, уже дома?
— Авария? — Она заметила, как он побледнел. — Где это случилось и когда?
— Приблизительно в полночь или чуть позже. Я точно не знаю.
— Они с Антоном поехали в гости к одним нашим знакомым… Вы проходите, я сейчас оденусь и отправлюсь немедленно… Хотя куда? Куда я могу сейчас поехать? — Он в нервном движении сцепил кисти рук.
— Я была уже в ГАИ. Легче застрелиться, чем что-нибудь у них узнать. Но они сказали, что на месте происшествия обнаружили только мальчика. Вы не знаете, где еще может быть ваша жена?
— Ума не приложу. Нина ни за что на свете не останется ночевать у чужих людей. И если ее сейчас нет дома, значит, она просто не в состоянии добраться сюда… — Мужчина беззвучно и без слез плакал, надевая пальто и дрожащими руками обматывая шарфом шею. — Насколько серьезна авария, вы не знаете? — Он уже обувался, с трудом попадая в ботинки.
— Я ничего не могу сказать вам. Вы уже решили, где будете ее искать?
— Нет…
В это время раздался телефонный звонок. Муж Нины кинулся к телефону:
— Да, это я… — Он, закрыв глаза, довольно долго кого-то слушал.
— Что случилось? — спросила Наталия, уже догадываясь о том, что произошло что-то очень страшное и непоправимое.
— Позвонил мой давнишний друг, помощник прокурора. Он сказал, что мне необходимо немедленно приехать на опознание женщины, которую нашли на обочине дороги в нескольких метрах от железнодорожного переезда. Но он-то знает Нину, утверждает, что это она… — Передреев говорил так, словно каждое произнесенное им слово приносило ему нечеловеческие страдания. Казалось, еще несколько мгновений и язык откажется повиноваться ему.
— Я отвезу вас. — Скользнув взглядом по большим напольным часам, которые хорошо просматривались из прихожей, Наталия отметила про себя, что уже через пару часов начнутся занятия, а она по уши увязла в этом криминальном деле. От всего пережитого и усталости ее подташнивало.
— Куда надо ехать? — спросила она Передреева уже в машине.
— В центральный морг, — сказал он высоким фальцетом, словно его голос, равно и как его самого, застали врасплох.
Наталия шла за ним по гулким, выложенным кафелем коридорам, и ей казалось, что их шаги совпадают с ударами сердец. При входе их встретил человек в белом халате.
— Глеб Борисович, прошу сюда.
Они вошли в небольшой зал, воздух которого напоминал ядовитый густой прозрачный студень, где на столе лежала обнаженная женщина с русыми короткими кудрями, словно откинутыми ветром за уши. Чистый высокий лоб, как будто нахмуренные брови и плотно закрытые веки. Под глазами залегли черные полукружия, скулы заострились, щеки впали, губы казались искусанными в кровь. На белом гладком теле ни единой ссадины, и только в области сердца чуть заметный прокол с запекшейся — в форме небольшой изюмообразной родинки — кровью. Передреев сначала не знал, что ему делать, настолько был шокирован смертью жены, но потом приблизился к ней, взял в руки ее голову и поцеловал мертвую Нину в губы.
— Как она умерла? — спросил он, отходя от стола и поворачивая свое лицо с глазами, полными невыразимой боли, к человеку в белом халате. Очевидно, это и был помощник прокурора. Подошедший неслышно сзади патологоанатом (Наталия определила это по забрызганному кровью прорезиненному фартуку и грязной шапочке на голове) сказал:
— Судя по внешним признакам, ее убили шилом. Или длинной острой иглой. Просто прокололи сердце. Вот, видите? — И он указал на крошечную ранку на груди.
— Девушка с вами? — спросил помощник прокурора у Передреева.
— Да, — рассеянно кивнул головой Передреев. Затем повернулся к Наталии:
— Спасибо вам… Я сейчас должен побыть некоторое время здесь, а вы поезжайте. Если что понадобится — звоните.
Она понимала, что он говорит машинально, как загипнотизированный. Поэтому быстро попрощалась и ушла. Села в машину и поехала домой. Но после горячей ванны, вместо того чтобы уснуть, она почему-то выпила чашку крепкого кофе и долго потом лежала, глядя в потолок и не понимая, как же могло так случиться, что Нина, чудом уцелев после аварии, умерла от укола острым шилом или иглой в сердце? Кто же убил ее? Наталия уже начала засыпать, как раздался телефонный звонок. Она взяла трубку.
— Наташа? Ты уже проснулась? — услышала она очень близкий голос Рафа.
— Да нет еще… Ты чего это звонишь в такую рань?
— Соскучился. Можно, я к тебе приеду?
Раф. Красавец Раф. Вот кто сейчас убаюкает ее, наговорит много чего приятного и непременно привезет цветы.
— Ты не ответил мне, почему звонишь в такую рань?
— Да я только что прилетел из Питера, везу тебе альбом импрессионистов, ты же любишь…
— А что ты делал в Питере?
— К другу ездил. Рояль ему настраивал. Он богатый, черт, дорогу оплатил в оба конца да еще и за настройку денег дал. Поняла, какие у меня друзья?
— А может, это вовсе и не друг, а подруга? — впадая в сомнамбулическое состояние, спросила Наталия, медленно, но верно погружаясь в сон.
— Да нет, это друг. Я его с первого класса знаю.
