— Бойд, ради всего святого… — начала было Леона.
— Да я догадываюсь, что это не ты, — сказал он, прямо глядя ей в глаза. — Как всегда, покрываешь своего братца? Однажды ты очень серьезно с ним влипнешь, если не прекратишь свою попечительскую деятельность, которая его только развращает… Но лично я это предвидел. У Робби вечно глаза загораются нездоровым огнем, когда он видит бесовскую роскошь.
— Если для тебя все настолько очевидно, то почему же ты не пытался подействовать на него? Он так тебя уважает. Ничье мнение он не ценит так высоко, как твое, Бойд.
— Только не пытайся упрекать меня в его прегрешениях, — отпарировал он.
— А если бы это сделал не Робби? — дерзко спросила его Леона.
— Остаешься ты, цветик. Ты готова взять на себя вину за кражу этих бриллиантов? — поинтересовался Бойд.
— Вину за минутное умопомрачение? — рискованно спросила женщина. — Просто хотела почувствовать, каково это. А Джинти была так неосторожна, сняв при всех с себя украшения и прилюдно положив их в чашу, что их мог взять кто угодно.
— То есть ты их взяла из вазы на сохранение. Я правильно понял? — не веря ни единому ее слову, уточнил он.
— Совершенно верно, — кивнула Леона, опасаясь заиграться в благородную ложь.
— А теперь, значит, несешь их обратно? — продолжал бессмысленные выяснения Бойд.
— Именно так, — еще раз утвердительно кивнула она.
— Робби в курсе относительно этой придумки или ты ее на ходу изобрела? Если это экспромт, то я в восторге, цветик. Тем более вынужден повторить свое предостережение, дорогая Леона: столь беззаветная любовь к этому оболтусу ни к чему доброму не приведет, — отчеканил Бойд.
— Это не выдумка и не экспромт, это правда. Могу я хоть раз в своей жизни совершить безумный поступок?
— Можешь, конечно, — ответил мужчина. — Но по собственной воле ты никогда не стала бы рисковать тем, чем более всего дорожишь, а именно своим честным именем. А вот ради обеления Робби ты способна на что угодно, в этом я теперь окончательно убедился.
— Ты ошибаешься, — не сдавалась Леона.
— Нет, это ты ошибаешься, дорогая, если считаешь, что можешь ввести меня в заблуждение!
— Тшш… — остановила она его, поднеся руку к губам. — Кажется, кто-то идет. Я слышу шаги.
— Так уйдем отсюда… — потянул ее за руку в сторону хозяйских покоев Бойд, — и заключим пакт.
— Пакт? Какой еще такой пакт? — изумилась Леона.
— Я готов закрыть глаза на этот инцидент, если ты меня поцелуешь, — предложил Бойд. — Один поцелуй — и ударим по рукам, только целовать будешь ты, и я должен получить от этого поцелуя настоящее удовольствие, — изложил он свои требования в полном объеме.
В темноте коридора это требование не казалось Леоне таким уж несообразным. Их губы встретились очень удачно. Она поцеловала его, как он и хотел. Потом поцеловала его еще раз, хотя в этом и не было практической необходимости, затем уже Бойд стал целовать Леону, как еще недавно целовал ее в саду, а она невольно шептала его имя.
— Скажите, какая неожиданность!
Резкий нарочитый смех заставил их оторваться друг от друга.
— Так-так, а это мило, — лукаво заметила Джинти, — хотя слова о неожиданности я забираю обратно. Ничего неожиданного в этом нет.
— Приятно слышать умные речи, Джинти, — одобрительно заметил ее великовозрастный «пасынок». — Твоя же прозорливость заслуживает и вовсе отдельных похвал.
— Интересно, а Хлоя, милая бедная Хлоя, она тоже предвидела такой поворот событий или для нее одной эта прелестная новость может стать сюрпризом? Заодно выясним, любит ли эта очаровательная девушка сюрпризы из разряда тех, которые так мастерски преподносите вы, мужчины, — тоном неприкрытой угрозы проговорила Виржиния Бланшар, в словах которой Леона явственно улавливала ревность и мстительность отвергнутой женщины.
— Вот и узнай, если тебе настолько невтерпеж пустить под откос дальновидные планы Руперта по поводу моей женитьбы, — хладнокровно предложил ей Бойд. — И не забудь прополоскать наши косточки с Тоней, чтобы не слишком отрываться от своих сермяжных корней, — смачно уязвил он свою мнимую мачеху.
— Нигде не могу найти свои серьги, вы их не видели? — охотно воспользовалась она новым поводом для разговора.
— Вопрос в том, по какому такому праву ты оставляешь без присмотра драгоценности семьи Бланшар?
— Позволь напомнить, что их мне подарил твой отец, — произнесла она в свою защиту уже без давешнего апломба.
— Очаровательное заблуждение, учитывая, что это фамильные драгоценности. А их свойство заключается в том, что они всегда должны оставаться в семье и переходить из поколения в поколение, как бы ни была изменчива судьба их временных обладательниц. Или ты этого не знала, Джинти? Ты же не слепо подписала брачный контракт. Уж мне-то хорошо известно, как ты трепетно относишься к вопросам своего благополучия.
— Пусть так, — нехотя согласилась та. — И если насчет бриллиантов мы разобрались, то меня по-прежнему волнует, как расценивать твои милования с Леоной. Я считаю, что твой отец обязан об этом узнать. И будет лучше, если ты сам ему обо всем скажешь.
— В свое время так и произойдет. Но в любом случае я сам буду решать, когда и как это сделать. А если хочешь испытать удачу, попробуй мне помешать, — пригрозил он в ответ.
Бойд и Леона молча проводили скандалезную женщину взглядом.
— Нужно как можно скорее вернуть серьги обратно в чашу, — еле слышно прошептала Леона, когда шаги Виржинии стихли в отдалении.
— Забудь про серьги, — бросил Бойд Бланшар. — Лучше скажи, как Робби объяснил тебе свой поступок? — потребовал он.
— Ты обещал, что инцидент будет замят, — робко напомнила ему Леона, но наткнулась на беспристрастный взгляд и вынуждена была сознаться: — Сказал, что это затмение. Он просто поддался искушению, увидев, как Виржиния оставляет их в лиможской чаше.
— А он случайно не обмолвился о том, что по самую макушку в долгах? — осведомился Бойд.
Леона медлила, пытаясь осмыслить услышанное.
— А это так? — спросила она наконец.
— Значит, не сказал, негодник, — подытожил Бойд.
— Он пытался все мне рассказать. Но я его оборвала, когда узнала про эти серьги, — вновь пустилась защищать своего сводного брата Леона.
— Ну конечно. Уверен, что так оно и было. В чем ты еще виновата перед бедняжкой Робби? В том, что ему не посчастливилось родиться одним из Бланшаров? Или в том, что его родной отец оказался не так богат, как ему бы хотелось, а отчим — не так бездумен в потакании его чудачествам, как его мать или хотя бы ты, например?
— Я, как старшая, тоже несу ответственность за положение в семье, и Робби все-таки мой брат, — сухо заявила Леона.
