— Наверно, так и должно быть. Счастье слишком эфемерное
понятие, слишком зыбкое ощущение, чтобы оно всегда оставалось вместе с вами.
Когда человек счастлив, он этого не понимает.
— А мне кажется, что я никогда не испытывала этого чувства,
— призналась Инна, — ни тогда, когда выходила замуж, ни тогда, когда рожала
дочь. Не знаю, может, я не помню. Но мне кажется, что я никогда не испытывала
этого чувства.
— Значит, у вас все еще впереди, — задумчиво произнес он.
— Вы встречали в своей жизни законченных негодяев. Как вы
думаете, вообще существуют такие люди?
— Думаю, что нет. В каждом человеке есть нечто божественное,
возможно, это его душа. И самый отъявленный мерзавец все равно несет в себе
этот свет. Хотя иногда встречал таких людей, что казалось, никакой свет не
может пробиться в их души.
— Вы их ненавидели?
— Нет. Я их часто жалел. Но иногда не любил.
— А кого вы любили? Кроме женщин. Я имею в виду не тех
женщин, с которыми вы встречались. Вы меня понимаете?
— Думаю, что да. В моей жизни были встречи с удивительными
женщинами. Сильными, отзывчивыми, добрыми, понимающими, чувственными. Каждая
новая женщина была открытием, целой планетой, новой звездой в этой Галактике. Я
говорю, наверно, немного красиво, но это так.
— Я вам завидую, — она наконец повернула к нему голову, —
честное слово. У вас была такая интересная жизнь.
— Не знаю, — он тоже повернул голову, — не думаю, что многие
захотели бы жить моей жизнью. Это слишком сложно, непредсказуемо. Мне бывало больно,
горько, одиноко. Я испытывал ужасные разочарования и видел всю низость
человеческих поступков. Но, с другой стороны, мне довелось увидеть такие
высокие порывы человеческой души, такие невероятные образцы настоящей любви и
настоящей дружбы, что я не могу считать свою жизнь неудавшейся.
— Зачем вы сюда приехали? Неужели действительно, чтобы
помочь сыну своего погибшего друга?
— Разве это не важная причина? Конечно, из-за него. Я
подумал, что ему нужно помочь. Совершено преступление, и все факты, все улики
указывают на то, что это убийство совершил клиент моего молодого напарника. Но
он сам первый не поверил в это преступление, совершенное его подзащитным. И
убедил меня сюда приехать. Чем больше мы углубляемся в это расследование, тем
больше убеждаемся, что мой молодой коллега был прав.
— И вы думаете, что сможете ему помочь?
— Пока не знаю. Но я сделаю все, чтобы он мог и дальше
оставаться таким человеком, убежденным в своей правоте и готовым драться за
свои идеалы. Это очень важно, Инна, если человек убежден в своей правоте и
готов за нее драться.
— Я понимаю, — прошептала она, — действительно важно.
— Третий час ночи, — сказал Дронго, — а вы все еще не спите.
— Я не хочу спать, — улыбнулась Инна, — мне так интересно с
вами разговаривать.
— Спасибо. Но завтра в автомобиле вы будете клевать носом.
— Ничего. Я же не буду сидеть за рулем. Посплю на заднем
сиденье. Зато проведу с вами лишний час. Это интереснее. Честное слово. Когда
еще мы с вами увидимся. Когда вы были в последний раз в Вильнюсе?
— Кажется, лет семь назад. У меня тогда была встреча с вашим
Президентом. Он казался мне порядочным и ответственным человеком. Особенно мне
запомнилась девушка из его охраны. Кажется, ее звали Виктория. Но вы так и не
сказали, зачем приехали в Новгород. У вас здесь дела?
— Нет, — ответила Инна, — мы готовим документы на
наследство. Меня пригласили сюда, чтобы я могла оформить документы на одну
семью. Хозяин тяжело болен и находится в больнице. Он даже не может с нами
встретиться. У него счета в немецком и французском банках. Согласно его
распоряжению мы должны перевести его капиталы на имя дочери. Обычная операция.
Он оставил нам все необходимые доверенности, заверенные нотариусом. Самое
поразительное, что многие документы он готовил еще несколько лет назад, пересылая
в нашу контору.
— Подождите, — он вскочил с кровати, — его зовут Вано
Тевзадзе?
— Откуда вы знаете?
— Отвечайте на вопрос, — он схватил ее за руку, — мне очень
важно. Его зовут Вано Ревазович Тевзадзе?
— Я не имею права говорить. Но вам скажу. Да. Это он. И его
дочь Нина Тевзадзе, хотя по паспорту она Нино Тевзадзе.
— Черт возьми, — он выпустил ее руку, — это тот самый
человек, из-за которого мы сюда приехали. Он не болен, он сидит в тюрьме и
обвиняется в убийстве полковника милиции. Получается, что он все заранее
спланировал. Черт возьми. Вы знаете, Инна, кажется, я последний идиот. Такой
самоуверенный идиот. Когда к вам пришли первые документы? Только отвечайте
правду, мне сейчас очень важно получить точную информацию.
— Три или четыре года назад. Там было оговорено, что все
счета, в случае необходимости, будут переведены на имя единственной наследницы
Вано Тевзадзе — Нино Тевзадзе. Но при этом оговаривалось, что она была еще
несовершеннолетней. Нет, это было даже шесть лет назад.
— Все верно, — кивнул Дронго, — именно тогда его пытались
заставить работать осведомителем. Господи, неужели мы с Вячеславом так
ошибались? Значит, Тевзадзе действительно убил полковника Проталина. И все
подготовил к тому, чтобы его деньги были переведены на имя его дочери. А если
российский суд конфискует его имущество?
— Нас это не касается. Мы выполняем конфиденциальное
поручение нашего клиента. Переводим счета на имя его уже взрослой дочери.
Каждый человек имеет право обратиться в нашу контору с подобным запросом. Он
платит комиссионные отчисления и наши проценты, а мы переводим деньги на имя
его наследника. Все абсолютно законно и в рамках литовского законодательства.
— И Новгород находится недалеко от границ прибалтийских
государств, с которыми раньше работал Тевзадзе. Только он дает поручение не в
Латвию, а в Литву, чтобы окончательно запутать все следы. Я начинаю думать,
Инна, что вас мне послал сам бог. Или дьявол, если вспомнить, что вы сейчас
окончательно доказали вину Тевзадзе. Бедный Вячеслав, он так верил в
невиновность своего клиента.
— Вы тоже, — неожиданно напомнила Инна, — вы несколько минут
назад говорили мне, что готовы помочь своему молодому другу доказать
невиновность его клиента. Что случилось? Вы так быстро меняете свои убеждения?
Он остановился, взглянул на нее. Опустился на свою кровать.
— Нет, — произнес он чуть слышно, — нет, — сказал он уже
громче, — не так быстро. Просто ваше сообщение выбило меня из обычного
состояния равновесия. Наверно, я был готов рассказывать о своей прошлой жизни и
не готов услышать от вас подробности дела, которым я сейчас занимаюсь.
Она понимающе кивнула.
