— Как вы смеете? — начала Кейт, и ее слова замерли на губах, когда она увидела, перед какой картиной они стоят, вернее, на какую картину устремлен его суровый взгляд. Это была как раз та картина, которую она заканчивала после выздоровления. Картина действительно получилась удачной. Их сад в задней части участка, стена их дома, и в высоких зарослях трав, разделенных, чтобы дать контрастное темное пятно — она изобразила Винсента.
— Вы хотите это купить? — дерзко спросила Кейт, посмотрев на Роберта, и тут, наконец, поняла, в чем дело. Она снова посмотрела на картину, на котенка, который рыже-коричневым пятном так ярко выделялся на фоне высоких зарослей травы и кустарника. И старый, из потемневшего дерева, дом. Конечно, Роберт узнал этот знакомый пейзаж. Ее зеленые глаза остановились на его лице, и он снова зажал ее руку мертвой хваткой.
— Мне надо поговорить с вами — и, конечно, не здесь. — Продолжая крепко держать ее за руку, он потащил ее за собой, лавируя между гостями, пройдя мимо группы людей, где стояла Соня Марсден, державшая под руку другого мужчину и внимавшая рассказам Дейва Скотта, пока они, наконец, не добрались до входной двери. Темные глаза Скотта внимательно следили за двумя головами: одной — темноволосой и другой — отливавшей и сверкавшей медью. Когда обе они исчезли за дверью, он едва заметно покачал головой. Луиза, тоже наблюдавшая за этой парой, начала немедленно пробираться к Максу.
— Может быть, мне следовало что-нибудь сказать, Макс? — спросила она неуверенным голосом.
— Ты уже говорила вполне достаточно, — уверил ее Макс.
Гости уже покончили с закуской и еще раз наполнили свои бокалы шампанским. Красная карточка с надписью «Продано» появилась еще на одной картине Гейла. Кто-то был готов купить одну из модернистских керамических ваз Луизы. Дом был полон гостей, которые пребывали в отличном настроении, чему немало способствовало выпитое шампанское. Шум, гул голосов и смех в конце концов вынудили Винсента искать себе спокойное убежище за пределами галереи.
Белый спортивный автомобиль круто развернулся и рванул вверх по холму как раз в тот момент, когда к дому подъезжала еще одна машина.
— Это приехал фотокорреспондент, — воскликнула Кейт. — Я никак не могу сейчас уехать, вы не должны увозить меня!
— Не должен?..
Кейт посмотрела на свою руку и начала ее массировать в том месте, где виднелись красные следы от его пальцев.
— Вы знаете, кто вы есть? Вы — самоуверенный, самовлюбленный, возомнивший о себе бог знает что человек. И какое вы имеете право увозить меня из моей галереи, от моих гостей, которые должны…
— Замолчите, Кейт! — Эти слова прозвучали так властно и требовательно, что она мгновенно умолкла. Они уже приближались к его дому, когда проснувшаяся в ней тревога снова развязала ей язык. Тревога и глупая надежда. Но там, в ее галерее, оставалась Соня Марсден! Кейт уже ничего не понимала и совершенно запуталась.
— Но ведь это настоящее похищение!.. Вы засунули меня в свою машину, даже не удосужившись…
— Сидите спокойно!
— …вы сделали мне больно!
Машина остановилась, он быстро вышел, обошел вокруг и открыл перед ней дверь прежде, чем она успела сама взяться за ручку. Он схватил снова ее за руку и стащил с сиденья.
— О! — почти закричала Кейт. — Роберт, мне больно!
Он остановился и немного ослабил свою хватку.
— Извините, — сухо ответил он и открыл перед ней входную дверь. Находясь уже в прихожей, она еще раз посмотрела на его лицо и содрогнулась от кипевшего в нем гнева. Сегодня вечером она впервые заметила, как резко обозначились морщинки возле его глаз: он выглядел страшно усталым. Было видно, что он прилагал огромные усилия, чтобы сдерживать свой гнев: челюсти были крепко сжаты, на скулах пульсировали желваки. Она проскользнула мимо него в гостиную. Ее собственные нервы тоже были напряжены до предела, и она в любой момент могла разрыдаться, как малый ребенок.
Она огляделась вокруг: в гостиной царил полумрак; ее глаза уперлись в каменную стену и отметили на ней какую-то пустоту, создававшую впечатление некоторой дисгармонии, но она не могла сразу ответить себе — почему? После шумной и дымной атмосферы ее галереи этот великолепный дом встретил ее мертвой тишиной.
Роберт с грохотом швырнул на столик ключи от машины и пристально посмотрел на нее.
— Полагаю, имею честь видеть мистера Б. Ренсома? — наконец выпалил он.
— Да. Имею честь представиться.
Он засунул руки в карманы, потом, нахмурившись, несколько раз прошелся по комнате и остановился перед Кейт.
— Вы, должно быть, очень смеялись, когда я отметил вашу картину Высшей премией критики.
Кейт ответила слабой улыбкой.
— О, да, конечно! Я очень повеселилась!
Серые глаза прищурились.
— А потом, когда я купил ее для своей галереи — это был для вас настоящий триумф?
Она метнула на него красноречивый взгляд.
— Да, а разве нет? — Правда, ее триумф длился совсем недолго. Его быстро затмила его собственная победа над ней.
— Вы очень хорошо скрывали свою причастность к мистеру Рэнсому. Если бы Луиза не посоветовала мне сегодня вечером очень внимательно присмотреться к этой картине, я бы до сих пор оставался в неведении относительно их автора. Вы собирались когда-нибудь рассказать мне об этом?
— Когда-нибудь, конечно. — И она издала короткий смешок. — Я все время строила планы, как бы мне получше воспользоваться своим успехом, чтобы заставить вас испытать и пережить те же чувства, которые вы заставили испытать нас с Филиппом.
Роберт снова прошелся по комнате, подошел к бару и наполнил два бокала. Он протянул один бокал Кейт. Она взглянула на бокал, потом на Роберта и отказалась от своей порции. Он нетерпеливым жестом настойчиво протянул ей бокал.
— Кейт, вы что, боитесь, что я вас отравлю?..
Ее глаза округлились еще больше, она взяла протянутый ей бокал и направилась к дивану.
— А почему вы не сказали, что Б. Рэнсом — это вы, когда Дейв снимал свой телесюжет у вас в галерее? Вы имели такой великолепный шанс сделать из меня дурака!
— Я не хотела лишних волнений. В самом деле, Роберт, я пришла к выводу, что для меня не имеет большого значения тот факт, что вам понравилась именно моя картина. — Она пожала плечами. — Сначала я думала, что мне доставит большое удовольствие рассказывать всем и каждому, что вы купили и повесили в своей галерее одну из моих картин, но потом… я обнаружила, что меня занимают более приятные вещи.
— Вы имеете в виду молодого Баррета? Кстати, сегодня вечером он не удостаивал вас большим вниманием. Он был занят своей миловидной спутницей.
— Это сиделка Филиппа. — Ложь сама собой сорвалась с ее языка. — И Эндрю знал, что я так занята, что не смогу быть с ним рядом сегодня. Во всяком случае… — она так и не договорила свою мысль.
