В довольно спокойном настроении Кейт закончила, наконец, готовить письма и аккуратно разложила их по конвертам вместе с подколотыми копиями. Она слышала, как пришел назначенный на это время клиент, как они спокойно разговаривали в кабинете Роберта. Потом они вышли и продолжили свою беседу уже в залах галереи.
На столе красного дерева снова зазвонил телефон, и Кейт подняла трубку. Мужской голос просил назначить ему встречу с Робертом Бомоном на вторую половину дня.
— Одну минуту, я посмотрю в книге записей, есть ли у мистера Бомона свободное время, — ответила Кейт и осмотрелась вокруг в надежде увидеть нужный ей блокнот. Она робко выдвинула один из великолепных резных ящиков стола и нашла хранящийся в дорогой кожаной обложке нужный ей блокнот. Специальное устройство открыло ей страничку с сегодняшними назначениями, и Кейт вписала в свободную строчку имя нового клиента. Когда она уже закончила разговор по телефону, ее взгляд непроизвольно скользнул по самой последней строчке, и она увидела там написанное черными чернилами одно слово: «КЕЙТ».
Она, не моргая, смотрела на эту запись и чувствовала, как в ней нарастает какое-то беспокойство. Ну что тут странного, успокаивала себя Кейт. В конце концов, они же заранее договорились пообедать сегодня вечером, поэтому он вписал сюда ее имя. Но видеть свое имя, написанное его собственной рукой, было очень непривычно.
Было почти три часа, когда Роберт, наконец, освободился и принес ей печатать целую пачку каких-то страниц. Это, похоже, была рукопись учебника по истории искусства, написанного, как показалось Кейт, очень живым и ясным языком. Да, его профессией было искусство, но он писал о нем так доходчиво, что делало предмет, о котором он писал, понятным и доступным буквально для каждого. Куда девался этот напыщенный стиль его писем, размышляла про себя Кейт. Удивительно! Пока он занимался с клиентом, к галерее подкатила машина с группой американских туристов. Сдержанный звук автоматической системы предупреждения известил о том, что они уже вошли в холл. Двое мужчин и две женщины внимательно рассматривали висевшие на стенах картины, когда Кейт, выключив пишущую машинку, вышла к ним, чтобы в случае необходимости ответить на их вопросы.
Они оказались довольно непосредственными и общительными и с удовольствием делились с ней впечатлениями от своей прекрасной поездки в горы, где они знакомились с тропической флорой и фауной Австралии.
— Мы встретили там массу таких удивительных птиц, — рассказывала ей одна из женщин. — Невероятное количество самых разных попугаев… Любых расцветок!..
Кейт улыбнулась так, будто вся флора и фауна были деянием ее собственных рук, и после взаимных представлений повела их посмотреть несколько картин, выполненных местным художником. На его полотнах были изображены водопады, безлюдные горные утесы, нависшие над густыми зарослями тропических лесов, взятые крупным планом великолепные папоротники, мхи и орхидеи, в буйном изобилии растущие вокруг его хижины, построенной, как пояснила им Кейт, его собственными руками.
— Гарри, — обратилась женщина к своему мужу, — тебе не кажется, что эта картина будет великолепно смотреться у нас в баре?
И Гарри тотчас же полез в карман за бумажником.
Кейт сняла картину со стены.
— Одна картина уже продана, — объявила она Роберту, когда он прощался со своим клиентом. — Надо оформить бумаги на покупку. А другая пара все еще смотрит. Думаю, что они тоже что-нибудь купят, и вероятнее всего — рисунок Лоури — «Старый дом».
Через двадцать минут обе покупки уже были оформлены, и американцы выразили удовлетворение обслуживанием и приемом, оказанным им в Галерее Бомона, имея в виду также и предложенный каждому из них бокал вина.
— Мистер Бомон, — спросила одна из американок. — Эта очаровательная девушка — ваш ассистент?
— Только на сегодня, — ответил ей Бомон с самой очаровательной улыбкой.
— А жаль! Вы так прекрасно смотритесь вместе, — добавил ее муж.
— Вы так думаете? — Роберт посмотрел на Кейт, и в его глазах так и плясали чертики смеха.
— Держитесь за нее — она великий маленький продавец.
— И к тому же она так великолепно справляется со своим делом, видно, ей это очень нравится, — вставила свое слово американка.
— О, да, конечно, я знаю, — заверил их Роберт. — Кейт так же великолепна, как дикий мед.
Туристка сочла это сравнение очень романтичным.
— А почему ты никогда не говоришь мне таких романтических вещей, Гарри?
Гарри воздел глаза к потолку, и Роберт и Кейт так никогда и не узнали, почему он лишает свою жену таких романтических слов. Когда они уже уходили, Роберт сказал им:
— Здесь совсем недалеко, всего в нескольких минутах езды, вы можете посмотреть прелестную керамику. Живопись, правда, неважная, но гончарные и керамические изделия — первый класс.
— Большое спасибо за рекомендацию, — сухо бросила Кейт, — хотя она и была сделана в вашем обычном самонадеянном стиле.
— Ну не можете же вы рассчитывать на то, что я могу порекомендовать кому-нибудь пойти и познакомиться с вашей коллекцией картин, ведь так? Мой соседский интерес к вашей галерее не может заставить меня отказаться от своих принципов.
— Вы вообще не обязаны проявлять к нам свой соседский интерес, — отрезала она, снова подумав, что было бы гораздо лучше, если бы он никогда не начинал своих визитов к ним в дом.
— Но ваша тетушка симпатизирует мне, — сказал он с некоторым самодовольством в голосе.
— Надо всегда выбирать одно из двух, — отпарировала Кейт.
— Это опять вызов, Кейт?
— Нет. Просто констатация факта. — Она уже сожалела о сорвавшихся с языка словах. Его серые глаза смотрели на нее со смешанным чувством теплоты и недоумения.
— Вы так самозабвенно ненавидите, Кейт! А что, в любви вы тоже проявляете такое же неистовство?
Ее захватили странные и необъяснимые чувства. Ненавидит? Но разве она его ненавидит?
— Вам этого никогда не узнать, мистер Бомон!
— Я постараюсь заставить вас взять свои слова обратно, — мягко сказал он, а затем добавил: — Мы оказались с вами в этой жизни так близко друг от друга, что вы вполне могли бы называть меня просто Робертом.
— Близко? — спросила она, агрессивно уперев руки в бока и сердито глядя ему прямо в лицо. — Но я вовсе не поэтому называю вас «мистер»… — Она заметила, как улыбаются его глаза, и поняла, что опять так быстро и неразумно попалась на его удочку.
— А почему же? — поинтересовался он.
Да потому, что одно только звучание его имени в ее устах вызывало воспоминания и образы того вечера, когда он целовал ее и когда показал ей, что под его самоуверенностью скрывается огонь и страсть и еще волшебная нежность, которая почти заставила ее забыть о своем намерении проучить его.
