— А я тебе что говорю? Умнеешь на глазах, если
прослужишь под моим чутким руководством еще немного, аса тайной войны из тебя,
конечно, не получится, но и лопухом тебя никто не назовет.
— Служу Советскому Союзу, — сказал Мазур вяло. —
Слушай, идти нам спать на отведенные места или как?
— Или как, — сказал Кацуба. — Сам видел — закуток в
тупике, там не двух, а целую дюжину можно придавить ночью без малейшего шума.
Считай, что у меня мания преследования, но меня туда не тянет что-то…
Мазур облегченно вздохнул:
— Вот и прекрасно. А то я думал, что перестраховываюсь…
Но ночевать-то где-то надо?
— Конечно. В шлюпке, под брезентом, по-моему, в этих
широтах будет холодновато. Не суетись, прежде всего надо отыскать Пашу и взять
наши подсушенные денежки. В конце-то концов, можем мы посидеть в баре, как
белые люди, в обществе натуральных иностранцев? Когда-то еще такое доведется?
— А не выкинут нас с тобой? — с сомнением спросил
Мазур. — Этот Белов держит курс на конфронтацию, если уж хвоста приставил…
— Ну, попытка — не пытка. — Он помолчал, глядя в море.
— Кстати, дай консультацию, как человек, с пеленок связанный с водой… Где ты
спрятал бы труп на таком пароходике?
— О нас с тобой беспокоишься?
— Я серьезно, — сказал Кацуба.
— Дай подумать, — столь же серьезно ответил Мазур. —
Проще всего, конечно, за борт…
— Я сказал, с п р я т а т ь. Сейчас белый день, по
кораблю шатается множество посторонних людей, всегда есть риск, что какой-то
случайный зевака углядит.
— Самое надежное — кинуть в топку, — сказал Мазур. — И
посторонний человек не заглянет, и сгорит быстренько. Но это подходило для
старых пароходов, где шуровали вручную уголек. Мы с тобой — на
дизель-электроходе, тут совсем иной принцип… Подожди, — он задумался всерьез. —
Все зависит от того, сколько человек впутано и кто они такие. Если есть свои
люди в команде, среди механиков, можно попросту затолкать тело в один из
укромных уголков, на таком судне их предостаточно, пролежит, пока не начнет
пахнуть… Ниши магистралей, резервуары с горючим, на худой конец, клетушки, где
толковый боцман держит всякую полезную всячину и запирает на замок… Если же
людей среди команды нет… Пустые каюты или шлюпки на шлюпочной палубе. А ночью
можно исхитриться, выкинуть в воду… Тебе какой вариант предпочтительнее?
— Если бы я знал… — признался Кацуба. — Логичнее
рассудить, второй. Сообщники среди обслуги, а не команды — команду так быстро
не профильтруешь своими людьми, да и необходимости нет, в принципе…
— Тогда — каюты или шлюпочная палуба. Ты что, намерен
искать трупы?
— Я, конечно, оптимист, — сказал Кацуба. — Но опасаюсь,
что трупы будут. Одного из штатовцев уже приложили, значит, есть тенденция. И
потом… А, ладно, что нам-то играть в прятки… Видишь ли, меня начинает
помаленьку тревожить то, что Пашка нас до сих пор не нашел. В его задачу не
входило пьянствовать беспробудно или затворяться с девочкой в каюте. Совсем
даже наоборот. Он никак не должен был прозевать наше торжественное прибытие на
борт. Непременно вышел бы на контакт или хотя бы показался на глаза. Но его
нигде не видно… А я в последнее время все чаще вспоминаю гениальную фразу
Атоса: «Д’Артаньян, я допускаю в с е…»
— А мотив? — спросил Мазур. — Не могли же его… просто
так? Я пока что не вижу мотива.
— Я тоже. Но чертовски мне не нравятся скользкие типы с
пистолетом под полой, в особенности если они заправляют балом в отрезанных от
цивилизации местах вроде «Достоевского»…
— Тогда давай тряхнем всех, кто мог ему устроить каюту.
— Боюсь, многовато найдется этих самых «всех».
— Ну, пойдем к Дарье, — сказал Мазур. — Я о себе
высокого мнения, и о тебе тоже, но особых свершений не дождаться, если будем и
дальше держаться шерифами-одиночками. Не та ситуация. А Дашка как-никак —
представитель власти, с ней наверняка кто-то есть в сопровождении…
— Давай это оставим на потом, — с бледной улыбкой
сказал Кацуба. — Когда окончательно станет ясно, что сами не справимся. Ей ведь
придется многое откровенно выкладывать. У меня сейчас другая задача — как
устроить, чтобы оказаться на виду, чтобы нас нельзя было придушить
незаметненько…
Глава 28
…Где много диких обезьян
«Секьюрити» от них никак не хотел отлипнуть — когда переоделись
в свое, чуточку мятое и коробящееся после не особенно усердной глажки, и вышли
в коридор, он был тут как тут. Вновь затопотал сзади, время от времени
дружелюбно скалясь им, когда оборачивались, — не исключено, провоцировал на
легкий скандальчик. Как ни крути, а капитан остается здесь царем, богом и
воинским начальником, имеет совершенно законное право изолировать любого буяна
до конца рейса, что Мазур кратко и напомнил Кацубе, когда тот начал поглядывать
на соглядатая очень уж мечтательно.
Сначала они остановили холуя в белом пиджаке и при бабочке,
деловито тащившего в чью-то каюту поднос, щедро уставленный бутылками. Как и
рассчитывали, в лицо он их не знал, а некой расхристанности иностранных
фланеров вряд ли стал бы удивляться. Вальяжно, глядя поверх головы и небрежно
цедя слова в лучшей манере скучающих плейбоев, поинтересовались диспозицией
всех здешних увеселительных мест.
Выбрали небольшой бар, зашли с небрежным видом завсегдатаев.
Народу было немного, и все, кто здесь сидел, на первый взгляд показались
иностранцами — никто не гасил окурков в салате, не приставал к чужим девочкам и
не устилал стойку купюрами, а музыка играла тихо, создавая уютный фон.
Когда подошли к стойке, Мазур с ходу обратил внимание, что
респектабельный бармен в белейшей рубашке с красной в белый горошек бабочке
уставился на что-то за их спинами. Присев на высокий табурет, повернул слегка
голову — точно, в дверях маячил хвост.
Кацуба не без некоторого форса выложил на стойку сотенную,
которая после купания в морской воде и сушки несколько потеряла светский облик,
но законным платежным средством безусловно оставалась. Задумчиво протянул,
созерцая разнокалиберные бутылки:
— Чего бы я для начала выпил…
Бармен протянул руку жестом пианиста, опускающего пальцы на
клавиши, щелчком сбил купюру на пол и, не повышая голоса, посоветовал:
— Одеколона выпей, если такая охота.
Кацуба не спеша нагнулся, поднял деньги, выпрямился и
недобрым тоном поинтересовался:
— Вы что, мон шер, белены объелись?
— Ты что, подтирался денежкой? — спросил ничуть не
обескураженный бармен. — У нас такие портянки не ходят…
— А что же у вас ходит? — не теряя присутствия духа,
спросил Кацуба.
— Не твое собачье дело.
— Я бы вас попросил, ангел мой…
— Мандавошку попроси с твоих яиц спрыгнуть, — отрезал
бармен.
