— Светка, в самом деле, поздно вернется?
— Подозреваю… А тебе-то она зачем?
— Мне? Миша, ты даешь… Уж ей-то такой материальчик
будет не лишним. Насчет Сереги. — Он с затуманившимися глазами провел рукой в
воздухе, словно малюя громадных размеров лозунг: — Военные убили одного из
активистов экологического движения, защитника Белого дома…
— Почему — военные? — с невозмутимостью, которой Мазур
иногда завидовал, спросил Кацуба.
— А кому же еще? Военные ушки тут торчат из-за каждого
куста.
— Костя, тут бы неплохо было что-нибудь конкретное…
— Миша, я тебя не узнаю! — огорчился уже рассолодевший
Костя. — Дураку понятно, кто его убрал. Если Светка забабахает крутой
материальчик…
— Тут одна загвоздка, — сказал Кацуба словно бы
удрученно. — В столицах в последнее время модно таскать журналистов по судам.
Я, конечно, понимаю, «Кто ж еще?» аргумент хороший, веский, но эти чертовы
судьи требуют доказательств поувесистее… Тебе-то ничего, а газете штраф
платить…
— Да какой штраф? Дело ясное, как дважды два…
Взгляд Кацубы лучился ангельским терпением:
— Времена нынче другие, повсюду доказательств требуют…
— Положительно, Миша, я тебя не узнаю… Или тебя тоже
пугать начали?
— Да кому я нужен… А кто пугает, и кого?
— Давайте к делу, — неожиданно заявил Кристиансен,
выразительно покачивая перед лицом обеими указательными пальцами. — С Серджеем
— печально, да, но мы должны… задолжать? Продолжать! Да, продолжать начатое
дьело…
— Точно, — согласился Костя. — Ладно, насчет этого я
сам со Светкой потом обговорю… Ребята, у меня к вам дело на миллион…
— В какой валюте? — совершенно серьезно осведомился
Кацуба.
— Да ну, это ж старая поговорка…
— Жаль, — столь же серьезно сказал майор. — Миллион —
штука привлекательная…
— В общем… — он налил себе еще, с маху выплеснул в рот.
— Миша, Володя, на вас вся надежда. Вы все-таки питерские, люди интеллигентные…
Должны понимать. Эта база у нас уже стоит поперек горла. И убрать ее требуют
все честные люди. Вы что, про решение горсовета забыли?
— Я вот что-то не помню, имеет ли право горсовет
издавать подобные постановления… — мягчайшим голосом промолвил Кацуба.
— Какая разница? Народ требует.
— А если они, злыдни, не согласятся пойти навстречу
народным чаяниям? Начнут в законы носом тыкать…
— Вот об этом и разговор…
— Знаешь, Костя, я человек простой, — признался Кацуба.
— Так что не играй ты в загадочность, говори понятнее, я пойму…
— Здесь долго объяснять и не надо. Сейчас все зависит
от вас, правильно? От вашей экспедиции. И от того отчета, который вы напишете.
— Костик, а ты нашу скромную роль, часом, не
преувеличиваешь?
— Ваше дело — написать, — махнул рукой Костя. — А уж
потом ваше заключение сумеют показать где надо. И обыграть как надо.
— Начинаю просекать, — бодро сказал Кацуба. — От нас,
стало быть, требуется сочинить убедительную липу?
— Почьему липа? — вскинулся Кристиансен. — Липа — в
русском язык есть оттенок преневре… бре…
— Пренебрежительный, — охотно подсказал Кацуба.
— Так, именно это слово… Костя предлагает вас не лепить
липа, а совершить такая маленький военный хитрость ради борьбы за бест уорлд…
чистый мир…
— В точку, Свен! — вмешался Костя, не в силах ждать,
пока импортный человек продерется сквозь дебри великого и могучего русского
языка. — Ребята, это и в самом деле будет нечто вроде военной хитрости. Мы и
так пытались бороться по-честному, но если они такие сволочи… Убрали Серегу и
вообще… Вас же никто не будет проверять, правильно? Написать можно все, что
угодно. Составите убедительный анализ воды, если понадобится помочь, мы вам
подкинем специалиста…
— Водичка с отравляющими веществами? — поинтересовался
Кацуба.
— Ну конечно. Следы зарина, или иприта, или еще
какой-то гадости… Понимаете?
— Чего уж тут не понять, — кивнул Кацуба. — Чай, не
реформы, все ясно и просто…
— Костя, — мягко вмешался Илья Михайлович. — У вас, я
вижу, пусто… Сходите, пожалуйста, в ресторан, возьмите пару бутылочек
чего-нибудь хорошего… Вот деньги. А я постараюсь тем временем убедить ребят. И
возьмите заодно Свена…
Он сунул бородатому пару купюр. К некоторому удивлению
Мазура, Костя вскочил мгновенно, потянул за рукав белобрысого верзилу:
— Пошли, прогуляемся…
Когда за ними захлопнулась дверь, Кацуба с улыбочкой глянул
на вальяжного Илью:
— Вступила в действие тяжелая артиллерия, я так
понимаю?
— Помилуйте! — развел руками Илья Михайлович с видом
человека, умеющего ценить хорошую шутку. — Просто наши друзья, как бы это
выразиться… Склонны взирать на мир с этакой смесью детской наивности и
провинциальной легковесности…
— А нас, следовательно, вы полагаете людьми серьезными?
— небрежно спросил Кацуба.
— Вы — из Петербурга. Следовательно, от
провинциальности избавлены. И понимаете, надеюсь, сложность нынешнего мира с
его многообразным переплетением интересов…
— Вообще-то, иногда замечал за собой нечто подобное, —
признался Кацуба.
— Михаил Иванович, у меня стойкое убеждение, что вы
умнее, чем стараетесь казаться…
— Ну, вы тоже мне не напоминаете провинциального лаптя,
— сказал Кацуба в тон. — Из столиц в сии палестины?
— Из Москвы, если точно.
— И какими судьбами занесло к этим клоунам?
— Согласен, здешняя интеллектуальная элита порой
несколько… своеобразна, — согласился Илья Михайлович. — Но наши нетрезвые друзья
глубоко правы в одном — именно от вашего отчета многое зависит. Очень многое.
При умении дать делу надлежащий ход…
— А сумеете?
— Могу вас заверить, что сумею, — скромно признался
Илья Михайлович. — Надеюсь, нет нужды растолковывать, что я — не кустарь с
мотором, а представляю определенные фирмы?
— И какие же?
— А какое вам, собственно, дело, дражайший Михаил
Иванович? — с обаятельной улыбкой сказал Илья Михайлович. — Абсолютно приличные
фирмы, делающие свой маленький бизнес… По-моему, вам этого достаточно. Излишние
знания в наше суматошное время только вредят порой…
— Продолжайте, — спокойно сказал Кацуба.
— Я немного к вам присмотрелся, — сказал Илья
Михайлович. — Собственно говоря, только вы двое что-то решаете. Вы, Михаил
Иванович, руководитель экспедиции. Вы, Владимир Степанович, осуществляете
практическую работу…
