Мгла сгустилась неподалеку от глыбы, к которой глаза уже
привыкли? Нет, показалось…
Он поневоле вспомнил капитан-лейтенанта Сарвина. Не было
ничего удивительного в том, что у того после всего испытанного малость поехала
крыша, — но симптомчики были уникальные. Всякий раз, едва Сарвин оказывался под
водой, ему начинало казаться, что из глубины вот-вот появятся длиннющие
щупальца Великого Кракена, опутают, уволокут в бездну… И все это моментально
проходило, едва глубина становилась меньше девяти метров — словно в мозгу
включался безошибочный глубиномер. Лымарь вился вокруг него коршуном, почуяв
отличный материал для своей засекреченной кандидатской, но так и не смог
оснастить этот бзик медицинской терминологией…
Зеленоватая мгла и полное безмолвие. В трюм заглянул
пучеглазый морской окунь, с таким видом, словно бывал здесь не единожды, но
Мазур махнул ластом, и визитер мгновенно исчез за пределом видимости.
Вдалеке показалось белое пятнышко, и Мазур принялся не спеша
сматывать трос. Пятнышко обернулось колышущимся лучом, подплыл напарник.
Покачал головой. Достал нож и нацарапал на темном стальном листе хорошо
различимые буквы: ВООБЩЕ НИ ХРЕНА.
Мазур вынул свой нож, нацарапал: НОС.
* * *
…Они повторили ту же операцию в носовой части — на сей раз
потратив вполовину меньше времени, потому что меньше был и объем трюма. Ничего.
Пусто. Мазур связал за горлышки большие пластиковые бутылки с пробами воды,
прицепил это ожерелье к поясу, подал сигнал.
Всплывали со всеми предосторожностями, как полагалось — не
обгоняя пузырьки выдыхаемого воздуха, время от времени глядя на секундные
стрелки часов.
Неуловимый миг, когда перед глазами словно распахивается
неощутимый занавес, отделяющий воду от воздуха, — и Мазур вынырнул метрах в
трех от шлюпки. Перевалился через борт, стащил баллоны, отвязал бутылки. Задрал
голову.
Над бортом свесились встречающие. Света, как и полагалось
дельной журналистке, нацелилась на него видеокамерой. Мазур стянул шлем,
похлопал по плечу Васю, избавлявшегося от своих баллонов и груза, кивнул
матросу. Тот в три гребка подогнал шлюпку к борту. Мазур полез вверх по
штормтрапу, не испытывая никаких особенных чувств, поскольку совершенно не
представлял, что нужно ему испытывать — разочарование или облегчение.
Полагается вроде бы облегчение — нет там никаких контейнеров, никакой отравы…
Но ведь все сложнее?
— Ну? — спросил Кацуба.
— Пустышка, — сказал Мазур. — Заброшенная консервная
банка. Нет там никаких контейнеров, вообще ничего нет. А это полностью
подтверждает первоначальную версию, согласно которой «Комсомолец» разгрузился в
Тиксоне перед тем, как нагрянул «Шеер»…
— Ну и лады, — сказал Кацуба. — Чайку попей и будем
отписываться.
— А труп вы не искали? — спросила Даша.
— Осматривали дно вокруг обеих половинок, — сказал
Мазур. — Там ничего подобного нет.
— Вы хорошо искали?
— Послушайте… — сказал Мазур. — Там, внизу, видно не
дальше, чем на пять метров. Искать пришлось бы практически вслепую, а
территория поиска — огромная. Можно, конечно, разбить дно на квадраты, опустить
туда фонари и с недельку обшаривать дно. Но и тогда не ручаюсь за результат.
Хотя бы потому, что его могло вынести на поверхность, и труп уплыл неизвестно
куда по воле волн… Искать в море одиночного покойника — предприятие
безнадежное. С удовольствием бы помог, но вот помочь-то и нечем…
И вообще непонятно, почему этим делом занимаетесь вы,
очаровательная, — добавил он мысленно. — Гибелью военнослужащего при подобных
условиях должна заниматься военная прокуратура, ее дознаватели либо те же
пограничники… На кой черт этот аквалангист уголовному-то розыску сдался?
Он принялся стаскивать комбинезон, слегка постукивая зубами
— холод давал о себе знать. Старпом, вряд ли случайно оказавшийся рядом, когда
все остальные отошли, тихонько сообщил:
— На локаторе имели место странные отметки.
— Какого плана? — не глядя на него, спросил Мазур.
— Полное впечатление, что на приличном отдалении
сшивалось некое быстроходное суденышко. Точно определить не удалось, но
чересчур уж проворное для сейнера. Минут десять назад ушло.
— Не люблю неопределенности… — проворчал Мазур.
Глава 10
Провинциальные посиделки
Завтракали в ресторане — Кацуба настоял, заявив, что у них,
если как следует подумать, маленький праздник. Во-первых, состоялось первое
погружение, во-вторых, неведомый противник начал предпринимать активные
мероприятия — а потому, согласно профессиональному цинизму, подобные события
следует безусловно относить к праздникам. Дискутировать с ним не стали — частью
из субординации, частью из того самого профессионального цинизма.
Кормили, в общем, лучше, чем можно было ожидать — явно
сказывалось наличие некоторого числа иностранцев, перед коими на Руси принято
пресмыкаться с тех пор, как на Руси завелась интеллигенция и втолковала народу
сей нехитрый тезис, заразив собственным комплексом неполноценности.
Иностранцев, правда, оказалось не так уж много — зато Мазур
сразу узрел ту американскую парочку, с которой произошло не так давно маленькое
недоразумение. Оба старательно притворились, что знать не знают вошедших, и
начали хлебать пивко не хуже исконно русских индивидуумов.
Неподалеку за столиком обнаружился и почтенный седовласый
дедушка, побывавший понятым, когда Мазура столь шумно и старательно уличали в
неприкрытой педофилии, сопряженной к тому же с насилием. Поначалу он сделал
круглые глаза, а потом старательно избегал встречаться взглядом, недоумевая от
всей души, почему столь растленный тип, украшенный выразительными царапинами,
обретается на свободе.
— Этот, что ли, мухомор? — спросил Кацуба.
— Ага, — кивнул Мазур.
— Ишь, скукожился… Да, знаешь, я тут перекинулся парой
слов с очаровательной Фаиной. Выразил искреннее недоумение столь циничной
провокацией против мирных ученых. Так вот, Фая тебе выражает искреннее
сочувствие, грозила самолично разобраться со стервой Лизкой. Очень она за тебя
переживает, Фаина-то, глянулся ей подводный богатырь… Трахнул бы ты ее, что ли?
В часы, отведенные на личное время…
— Опять приказ? — сухо спросил Мазур.
— Да нет, на сей раз исключительно мужской циничный
совет. Уберечь тебя хочу от спермотоксикоза.
— Иди ты, — без особой злобы отмахнулся Мазур.
— Ладно… Но ты с Фаей все же почирикай, она деталями
интересуется, очень ей хочется Лизку уесть, там какие-то мне пока неизвестные,
но безусловно имеющие место контры…
— Опаньки, — сказала Света, беззаботная и свеженькая
поутру, словно и не болталась с варягом неизвестно где всю ноченьку напролет. —
Вон знаменитость сидит. Я к роли старательно и долго готовилась, всю шантарскую
желтую прессу назубок выучила…
