– А Дреймена в Белом Доме лицезреть хочешь? То-то… Шагай и
не майся комплексами.
Приятно, когда угадываешь правильно. Минут через пятнадцать
Мазур издали увидел на берегу выцветшую палатку-шестиместку Прибывшие
устроились всерьез и надолго – рядом с палаткой был установлен капитальный стол
из струганых досок (привезенных с собой, конечно), над ним водружен столь же
обстоятельный навес из брезента на высоких шестах. Такой же шест торчит возле
палатки, и от него под полог уходит тоненькая ниточка антенны – интересно,
рация у них или просто транзистор? – а на воде у палатки покачиваются две
лодки: резиновая черная и дощатая плоскодонка без мотора, определенно игравшая
роль грузовой баржи. Нигде не видно мусора, ни единой консервной банки, клочка
газеты или смятой сигаретной пачки, не говоря уж о пустых бутылках.
Хозяйственный народ, надо признать.
Сняв свой рюкзак, Мазур повернулся к девушке:
– Надевай. Поднимешься во-он туда, на пригорок… видишь? Где
поваленное дерево. Притаишься там и подождешь, чем у нас закончатся
дипломатические переговоры.
– А если там никого нет?
– Есть, – сказал Мазур, опуская бинокль. – У входа
в палатку – две пары сапог. Значит, их там как раз двое, ручаться можно, –
сменную обувь в тайгу брать как-то не принято…
– Может, револьвер отдашь?
– Дался тебе этот пугач, – проворчал Мазур. – Сама
же твердила насчет законности, а где у тебя разрешение на ношение оружия в
суверенных российских пределах? Шагом марш…
Он смотрел ей вслед и, лишь убедившись, что достигла места и
залегла за поваленным деревом, осторожно двинулся вперед, вдоль берега. Деревья
почти вплотную подступали к воде – да и палатка умещалась на узкой полосе песка
не более пяти метров шириной, – так что подкрасться незамеченным оказалось
нетрудно. Он еще постоял за деревом, прислушиваясь. Из палатки доносилось
негромкое бормотанье, перемежавшееся музыкой, – обычная радиопередача, с
уверенностью можно сказать.
Мазур сделал несколько шагов на открытое пространство –
песок глушил звуки – и негромко позвал:
– Эй, есть кто дома?
Автомат он перевесил на плечо, но не прикасался к нему,
чтобы не пугать заранее обитателей крохотного лагеря. Что-то взорвалось в
затылке ослепительной болью.
…Открыв глаза, он обнаружил, что валяется ничком, уткнувшись
физиономией в песок – рыхлый, с крохотными крупинками скатанного водой кварца.
В затылке все еще невыносимо ломило, руки и ноги оказались связаны. Совсем
рядом слышались негромкие голоса – только мужские, с радостью определил Мазур,
все еще морщась от колючей боли в затылке.
Радость тут же сменилась злостью и тревогой. Джен могла и не
заметить, как ему приварили по затылку, до сих пор сидит в своем укрытии, могут
наткнуться и на нее. Да и оружия у нее нет, а приемчиками против вооруженных
мужиков много не навоюешь. Он слышал, как поблизости щелкнул затвор – судя по
звуку, карабин. Конечно, кто же идет в тайгу без ружья? И автомат попал к ним в
руки, и оба пистолета – он лежал как раз на левом боку, но револьвер Джен из
кармана бушлата исчез, иначе почувствовал бы его ребрами. Нет, но как этот гад
ухитрился подкрасться сзади? Подкрался и двинул чем-то. Вообще-то,
единственный, кто может подкрасться незамеченным даже к самому крутому
спецназовцу – опытный таежный охотник, следовало бы учесть и оглянуться
сначала…
– Подымите мне его, гниду, – распорядился кто-то.
Две пары рук невежливо ухватили Мазура под бока, вздернули в
воздух, на миг возникло замешательство, и один из державших спросил:
– А куда его?
– Да вон, к скамейке прислони спиной, пусть сидит, как
барин.
Приказ выполнили моментально. Мазур кое-как уселся на песок,
горизонтально вытянув связанные ноги. Поднял голову, стараясь не охнуть, –
затылок все еще тупо ныл.
Напротив него стояли трое – на безопасной дистанции, метрах
в пяти, но все равно до Мазура долетал густой запах свежей рыбы. Его автомат
довольно умело держал коренастый мужичок лет пятидесяти, седой, с продубленным
лицом, казавшимся вырезанным из еловой коры: глубокие морщины, жесткая кожа…
Другие двое выглядели помоложе, но судя по физиономиям, большую часть жизни
тоже проводили под открытым небом, во всякую погоду и в любое время года.
Серьезный народ, мгновенно оценил Мазур. Удавят, и глазом не моргнут, благо
грозить прокурором в данной ситуации совсем уж глупо, за прокурора тут издавна
косолапый, который в жизни не сможет подписать ордер…
– Чем это вы меня, скоты? – поинтересовался он.
– А стяжком, – сказал седой, поддел носком резинового
сапога валявшийся тут же еловый колышек. – Удобная в хозяйстве вещь, спасу
нет… Болит головка? Ты не горюй, это, брат, ненадолго.
Остальные заржали так пакостно, что о подлинном подтексте
реплики их вожака мог бы догадаться и менее искушенный человек. У покойников,
как правило, голова болеть перестает…
Мазур опустил взгляд к поясу – и ножны, и кобура, конечно
же, пусты.
– Забурела рыбинспекция, я смотрю, – сказал седой,
подкинув автомат в широких ладонях, покрытых целой сетью бугристых шрамов.
Ручонки старого браконьера, определил Мазур. Вон как порвало крючками от
самоловов…
– Это в каком же смысле? – спросил он, притворяясь
полным идиотом. Следовало потянуть время. Если Джен забеспокоится, решит
перебраться поближе… У двоих оружия в руках нет, тут достаточно двинуть сзади
седому, перехватить трещотку…
– У тебя, я смотрю, в мозгах еще бурление, искорки, поди,
кружат… – ухмыльнулся седой. – Забурели ребята, чего уж там. В старые
времена трюхали на ржавом корыте, со ржавой берданкой, а теперь – ты только
посмотри. И автомат у него красивенький, и пистоли по карманам распиханы, и
ножик самый что ни на есть страхолюдный… – Он полез в карман, вытащил нож,
полюбовался. – Глядеть тоскливо. А еще скулите, что перестройка вам
посадила на шею кучу уголовного элемента… Ты бы в старые времена при такой
амуниции ходил? Шиш…
– Слушай, отец родной, – сказал Мазур. – Ну какой
я тебе, если приглядеться, рыбинспектор? Что ты чепуху порешь?
– Ну? А кто же ты, голубь, есть?
– Прохожий турист, – сказал Мазур. – Мирный
человек.
– А такие штучки туристам всем выдают или через одного? –
встряхнул он автоматом. – Наворотили, не сообразишь сразу, где тут что и
нажимать…
– Вот и не нажимай, – сказал Мазур. – Вообще
поменьше в руках верти, а то напарнику чего-нибудь отстрелишь или, хуже, себе
самому…
– Учту, – пообещал седой, вешая автомат на плечо дулом
вниз. – Ну, колись, инспекция, чего уж… Самое время. Остальные где? И
сколько вас, волюнтаристов? Лодку, как я понимаю, где-то в отдалении оставили,
а сами рыскаете пешочком, хорошо еще, я тебя вовремя засек, а там уж проще было…
– Говорю тебе, я мирный турист, – сказал Мазур. –
Сущий голубь, как ты совершенно правильно определил.
