– Понятно, – протянул Бортко. – А тут еще бригадир
поезда загадок добавляет. Опрошенный по горячим следам, показал, что вы, когда
пришли к нему, показали милицейское удостоверение…
– Ну, это он напутал, – сказал Мазур. – Я ему
показывал свое офицерское удостоверение, вот это самое. Не разобрался сгоряча,
надо полагать.
– Надо полагать, – повторил Бортко. – Так он сам и
заявил на втором допросе, три дня спустя. Горячо заявил, прямо-таки вращая
глазами и махая руками для пущей убедительности. А в глазах-то у него страх
стоял, я такие глаза знаю, насмотрелся… Так он мне доказывал, будто в первый
раз напутал, что жалко было болезного…
– Ну, это ваши заморочки, – сказал Мазур. – Я вам
рассказал, как было. Если у вас есть другая информация…
– Господи, откуда? – развел руками Бортко. –
Ошибся человек, бывает. Ну с чего бы вдруг вам милицейским удостоверением
размахивать, когда у вас есть свое, авторитетнее? Да и где вы милицейское взяли
бы? И зачем? Вы же не гангстер, в самом-то деле, и интересы ваши, как мне
намекнули, направлены на зарубеж… Вы уж простите за нескромный вопрос, но в
вашей семейной жизни не было ли трений или иных скандалов на разнообразной
почве? Мало ли что бывает…
– Куда вы клоните? – спросил Мазур прямо.
– Изучаю проблему, как оперу и положено, – сказал
Бортко. – Был у меня, знаете ли, печальный случай. Один тип, к стыду
нашему, милицейский капитан, решил убить женушку. Не угодила чем-то, дело
житейское. И убил, козел. Три раза ткнул ножом прямо на дому, а потом убеждал
всех, что это ему садистски отомстили уголовные клиенты. И убедил почти, знаете
ли. Только нашлась в его показаниях крохотная прореха, вовсе даже пустячная,
однако отыскался рядом опытный опер, который за эту промашку тут же ухватился,
ну, и размотал клубочек.
– Слушайте… – повысил голос Мазур.
– Да бог с вами! – Бортко излучал сочувствие и
доброжелательность. – Я никаких параллелей не провожу и ассоциаций не ищу.
Только органы, будет вам известно, – механизм громоздкий и разветвленный.
И ваши показания, как любые другие, путешествуют по этому механизму достаточно
долго. И на многих этапах попадается хмурый, изначально подозревающий всех и
вся народ. Рано или поздно появляется какая-нибудь желчная физиономия,
набравшаяся хамства задать циничный вопрос: «А отчего это показания вашего
потерпевшего основаны на его собственных словах? И только?»
– Уже задали?
– Можно сказать, – неопределенно ответил Бортко. –
Тысячу раз простите, я ведь не из пустого любопытства стараюсь, понимаю, каково
вам… Но факты – вещь упрямая. В купе – два трупа. И вы – единственный
свидетель.
– А как насчет презумпции невиновности? – спросил Мазур
сквозь зубы.
– Так никто ж ее не отменял, – сказал Бортко. – Я
вам просто объясняю, какие вопросы возникают в иных умах – и не более того. А
знаете, из-за чего эти вопросики возникать начали?
За спиной Мазура тихо стукнули ножки стула, чуть погромче
стукнула дверь. Он обернулся – парня в комнате уже не было.
– Все предельно упростилось бы, окажись ваш злодей поездным
вором или иной уголовной шпаной, – сказал Бортко серьезно. – Но это
ведь не уголовник и не ошалевший наркоман – покойный гражданин Денисов, как
вам, должно быть, неизвестно, был человечком довольно приличным. Трудился на
ниве маркетинга в шантарской фирме с лирическим названием «Синильга». Я бы,
конечно, за стопроцентную добродетель покойного не поручился, частные фирмачи –
тот еще народ, но признаюсь вам откровенно: компроматом на него не располагаю
никаким. И какого черта он делал в том поезде – притом трезвый и наркотиков не
кушавший, – никто внятно объяснить не в состоянии. И совершенно непонятно,
зачем ему понадобилось убивать вашу супругу.
– Я его в жизни не видел, – сказал Мазур.
– Не сомневаюсь, – кивнул Бортко. – До этого
печального случая ваши с ним пути никак пересекаться не могли – вы с супругою
обитали в Питере, он – в Шантарске, где ж вам было познакомиться, а тем более
на какой почве враждовать? Нигде не могли пересечься засекреченный балтийский
каперанг и сибирский коммерсант… А вот взяли и пересеклись. Если б вы до того в
вагоне-ресторане поскандалили – все зацепка. Но не было в том поезде
вагона-ресторана, и ехал он, согласно билету, за три вагона от вас…
– А отпечатки на пистолете? – Его отпечатки, тут вы
правы, – кивнул Бортко. – И кобура от этого пистолетика была у него
под мышкой. И пистолетик был насквозь незаконный. Только это ведь ничуть не
объясняет странности всего происшедшего…
– Ну, а я уж тем более объяснить не могу, – сказал
Мазур. – Только убил ее он. Некому было больше.
– Верю, – сказан Бортко. – Хотя и в толк не
возьму, зачем ему понадобилось. Никто у него вроде бы маньяческих наклонностей
не замечал. Вот только шефа, увы, не расспросишь: убили хозяина «Синильги» пару
дней назад. Так чистенько и грамотно положили вкупе с женой и охраной, что
получается классический тупик… Ну, мало ли. Задолжал кому или дорогу перешел.
Нынче у нас норовят самые разные проблемы пулей решать… – Он покосился вбок, на
стену. – Словом, пошли сплошные загадки, самые неожиданные пересечения…
Вы, кстати, во время отпуска по тайге не гуляли?
– Нет, – сказал Мазур.
– А я тут краем уха слышал, что вы в Курумане какой-то плот
строили. Основательное сооружение.
– Строил, – сказал Мазур. – Сначала и в самом деле
хотели сплавляться. Потом жене что-то разонравилось – и поехали в Аннинск к
Вите Шагарину.
– А плот куда делся? Мазур пожал плечами:
– Проплыли мы всего верст пятьдесят – до Кареево. Там сели
на поезд и поехали в Аннинск. А плот я пустил по Шантаре – что с ним было
делать, не продавать же? Кому он нужен?
– Действительно… Дальше Кареево не добрались?
– Я же сказал.
Теперь и Мазур покосился на стену, точнее – на зеркало. Было
в нем что-то неправильное. Рамка чересчур толстая, а само зеркало чересчур уж
вровень со стеной. Вполне можно допустить, что это «стекло Гизелла» – зеркало с
односторонней прозрачностью. По ту сторону может торчать целый взвод и пялиться
на тебя во все глаза – а ты не увидишь ничего, кроме обычнейшего зеркала. А
ведь похоже… То-то и парнишка смылся. Свободно могли отыскать кого-то из тех
лесных пожарников… ну, а что это им даст? Устные заверения, никакими
доказательствами не подкрепленные?
– Значит, по тайге не гуляли… – сказал Бортко.
– Нет.
– Повезло вам, – сказал Бортко. – А то в тайге за
последние недели творилось черт-те что… – Он грузно встал со стула, вытянул из
ящика стола потрепанную карту, положил перед Мазуром и стал тыкать в нее
авторучкой. – Вот здесь – убийство, и здесь, и здесь тоже, под самым
Пижманом, да и в Пижмане несколько трупов. Полное впечатление, словно шел
какой-нибудь долбаный Терминатор и развлекался от души, ни разу не попавшись… И
если мы эту воображаемую линию продолжим, она аккурат в железную дорогу и
упрется. Только там все наоборот: там, в поезде, убийца налицо, хоть и мертвый…
